побывать там, несмотря на то что это заведение функционировало уже несколько лет и стяжало себе славу самого престижного, умеренно жлобского и веселого отеля в нашем городе.
Здание было расположено в виде буквы С.
Постройка ровнехонько вписывалась в линию набережной и занимала пространство, которого хватило бы для приличного международного вокзала.
Особой гордостью владельцев был, несомненно, внутренний бассейн для особо перегревшихся клиентов.
Собственно, располагался «Проливной дождь» у самой границы городской черты, как бы балансируя на грани загородного заведения, что предполагало, разумеется, особый стиль поведения и обслуживания.
Я подъехала на такси к входу и ощутила почти порами, что место это не совсем для меня.
Увы, времена общепита канули в Лету, которая, как выяснилось, поглубже, чем великая русская река, равномерно чавкающая волнами справа от входа.
Нежное создание неопределенных лет, кажется, женщина – сейчас одеваются и говорят так, что сразу и не определишь, какого пола существо с тобой общается, – объяснило мне, большей частью на языке жестов, как пройти к бару номер три.
Во время поисков я набрела на бассейн в пространствах между залом номер один и номер два, бассейн небольшой, но с теплой зеленоватой водой.
Коридоры ветвились в разные стороны, и я находила путь благодаря подсказке на стенах – указательный палец, на котором светилась улыбающаяся харя с почему-то косыми глазами.
Впрочем, число указателей было гораздо меньше числа дверей, арок, занавесей и коридорчиков, скрывающих входы и выходы.
Один раз я даже оказалась в круглой комнате, из которой в следующую вела голубая ковровая дорожка.
Пролетев сквозь почти пустой зал номер три, я достигла желанного бара.
Стойка, казалось, висела в воздухе, и посетитель, независимо от того, сколько он принял, начинал испытывать легкое головокружение: стенка за барменом была прозрачной и выходила к берегу с видом горы.
Наверное, стекла были с фокусом: снаружи подобных пейзажей однозначно не просматривалось.
У бара болтал ножками на высоком стульчике весьма неприятный субъект.
На обрюзгшем и потасканном лице, как в тупой и непритязательной книжке, открытым текстом была пропечатана вся его жизнь и биография.
Разве что умелые руки косметолога чуть накинули флер на это криминально-порнографическое произведение физиогномики.
Кажется, типу было явно за двадцать, но он еще не достиг пятидесяти.
Примем – как среднюю цифру – тридцать три.
Расстегнутый ворот рубашки обнажал волосатую грудь и непременный крестик.
Бармен слегка косил, наподобие той хари на светящихся указателях.
Уставившись на меня, он зачем-то спрыгнул с табурета с рюмкой в руке, выпил ее стоя и взгромоздился назад, не отрывая от меня глаз.
– Что будете пить? – спросил он наконец-то. – Можно заказать обед, хотя в это
