я поднимала таких «штанг» в жизни? Не очень много.
Но вполне достаточно, чтобы чем-то гордиться, чем-то насытиться, о чём-то пожалеть и, конечно, не слабо так, надорваться.
Одного рецепта «как быть» для каждого такого случая у меня опять и снова – нет.
Может, «толкать», а может, и не стоит. Зависит от кучи факторов и вашего настроя в данный момент.
Как сделать по-умному? Тоже не скажу – боюсь сбить с толку. Потом, в очередной раз, буду виновата.
Знаю только, что не из одного, а из многих таких толчков, с разной степенью успеха и поражений, из меня слепилось то, что есть сейчас. И результат меня вполне удовлетворяет. Даже радует.
Я ни о чём не жалею. И ничего не хотела бы изменить.
А это одно – уже ой как много.
Просто поверьте на слово.
Потом поймёте.
Живая рыба
Мама купила карпа, зеркального. У нас его почему-то зовут Коропом, не знаю почему, может, для солидности? Но так уж повелось, и я не могу исправлять всякой грамматической чепухой нашу правду жизни.
Короп был точно солидных размеров и живой или очень натурально прикидывался живым: смотрел на нас ясными глазами, хлопал плавниками, хвостом – в общем, законченный образ, не подкопаешься. Саныч сразу стал кричать истошно: «И что мы с ним будем делать? Как его съесть сегодня?» Но мама, видимо, подзабыв свой, двадцатилетней давности, опыт общения с нечищеной рыбкой с базара, почти уверенно утверждала, что через часик-другой Короп всё поймёт, сам окочурится и мы успешно его одолеем. У меня, признаюсь, были сомнения на этот счёт, и смутные мои воспоминания подсказывали, что рыбки эти живучие ого-го. Но мамин неоспоримый авторитет здесь перебил все мои робкие потуги.
Дабы не смущать ранимые души домочадцев, Короп был торжественно вынесен на холод и там, по словам мамы, затих – видимо, опять прикинулся, коварный, только теперь в обратную сторону.
Через пару-тройку часиков все поняли, что нужно что-то решать с Коропом, причём радикально: если он собрался нас и дальше так водить за нос, то мы остались без ужина, а это, согласитесь, грустно.
Как только этого афериста, не побоюсь этого слова, внесли с улицы в дом, он решил, что декорации поменялись и здесь он снова живчик. Интенсивность хлопанья хвостом и телодвижения его переходили всякие правила приличия.
Мама, понимая, что надежд больше нет, взяла самый большой в доме нож и сказала, что с помощью ассистента (а это мог быть только «понятно кто!») она справится с чудовищем, нужно будет его «сильными руками» подержать. Саныч вспомнил всё: и свои глубоко пацифистские взгляды на жизнь, и то, что он мышь обидеть не может, а комаров убивает исключительно при крайней необходимости, и что в его далёком детстве, когда он прищемил хвост коту, животное не пострадало. Но делать нечего, мама даже визуально не подавала надежд на то, что она победит Коропа в одиночку: слишком разные весовые категории, неравная борьба.
Дальнейшую сцену этой драмы я опущу – это же не триллер, в самом деле, а так, бытовая зарисовка.
По окончании борьбы Короп всё равно продолжал
