мрак ночной,Одни – бесследно исчезая сном рассветным,
Другие – наследив изрядно в нем…
Рассвет – закат – рассвет —
прощение – разлука, —
Все, как всегда: после восторга – грязь..
Ах, люди, люди, как же вы забыли,
Всё, для чего все созданы мы были,
И для чего нам стоит жить и стоит умирать…
Конец весны, всё – в ожиданье лета, —
В надежде, что быть может, в этот раз оно
Подарит нам тепло – не только солнечного света,
но и – сердец друзей, и искренности глаз…
Ночное
Тихо, звездами шурша, ночь спускалась не спеша,
по невидимым ступенькам облаков…
роняя тени пережитого за день:
на людей, их тропы-грезы
стройно-тоненькой березой,
строчку Млечного пути
в мир пыталась довести…
Кто-то плакал в нем, молился,
кто – то – спал счастливым сном,
кто – то – только что родился, —
все играло чередом своим земным —
мыслей ночи не читая, звездных букв не разбирая
в строчке Млечного пути не пытаясь
смысл найти…
Ночь тихонечко всплакнула,
уронив слезой звезду,
Подарив мечту землянам и весеннюю росу,
И обратно повернула:
«Не нужна я никому», – тихо, звездами шурша,
прошептала, не спеша пряча их, и —
пропадая – к тем, другим, —
где – возможно – прочитают строчку,
что подарит им…
Хлюпая лужами
Хлюпая лужами, плачущий город
куда-то спешит миллионом зонтов,
пряча под ними боль расставаний,
надежду любви, обиды, испуг…
Город, пытаясь безликостью серой
добро и зло замкнуть в единый круг,
закручивает ветром неудачи, счастье —
нам сил не оставляя думать ни о чем:
лишь выбежать из слез его желаем,
и снова оказаться в солнечном тепле,
порой, и вовсе забывая, зачем мы оказались
в городе, в дожде…
Зачем бежим – цветным зонтом маяча,
не позволяя ветру отобрать его,
по лужам шлепая, и под фонтаны брызг
внезапно попадая – так, словно веря:
он способен защитить всех нас и от всего…
Но, потеряв защитника цветного,
что ветер, наизнанку вывернув, сломал,
мы перестанем вдруг винить во всем
судьбу слепую:
«Во всем рыдающий и слабый город виноват…»
Неправильный рассвет
День начался неправильным рассветом:
без пурпура, романтики и грез,
себя украсив парой облаков
да серым блеклым светом,
он просто наступил, как сотни, тысячи и-
миллионы – до него…
Он спрятаться пытался в нашей жизни
среди других – таких же будних дней,
ничем не отличимых друг от друга,
но потерпел
