расправившись с первым в ее жизни вдохом «на суше». «Здравствуйте, товарищи, я прибыла пораньше, очень не терпелось. Что вы говорите? Признаки недоношенности? Так, ну с ними разберемся. Спорим, в кювез даже не положите? Маму мне выдайте побыстрее». Лежала, бухтела, пока акушерка проводила все необходимые манипуляции, и вдруг будто улыбнулась, и на щечках заиграли ямочки. Толины ямочки! Какое счастье! Ну и заставила же поволноваться!
Нежданно-негаданно 27 октября у Гали заболело внизу живота. И в Перми так же неожиданно грянули морозы, а у Лены зимняя одежда еще не готова. И Гале пришлось надставлять на старую Леночкину шубку рукава. «Вот только доделаю и поеду в больницу», – решила она. Торопилась, волновалась, но оставить дочь без теплой одежды не могла. Хотелось дотянуть до утра, чтобы не будить сестру Надю и соседей. Дома не было телефона, а «Скорую» вызвать могли только они.
К 4 утра шубка была готова. И терпеть уже стало невмоготу. «Надя, буди Надю, надо вызвать „Скорую“». Сестра сходила, разбудила соседку – тезку, – приехала скорая, и Галю увезли. Лена узнала об этом только утром, когда проснулась. И пошла в школу с волнительным осознанием будущего сестринства и в шубке, которую украшали новенькие искусно надставленные манжеты.
Галя снова легла в объятия одеяла, откинувшись на подушку, и вспомнила, как она лежала в палате роддома на капельнице, ощущая похожий сладостный покой. Врачам тогда удалось остановить схватки. И зачем только они с Надей пошли на «Босоногого Гэна»?! Надо же было понимать, что для беременной женщины мультфильм о ядерной войне – не лучший выбор. Ох, и наревелась она тогда! Когда вернулись домой, каждой клеточке ее тела было грустно, плохо, а в крови будто плавали микроскопические льдинки, и всех героев ей было бесконечно жаль. А потом заболело внизу живота. Катину земную жизнь запустило искусство кино.
Схватки прекратились, медсестра сняла катетер, и Галя, счастливая от облегчения, пошла к телефонному автомату сообщить сестре, что все хорошо: «Надя, все отлично, все обошлось. Ой, Надя, я пошла рожать». В тот момент внутри как будто дернулась пружинка нежным, но упрямым щелчком. И ногам стало тепло, отошли воды. Врач сказала: «Мамочка, не волнуйтесь. Значит, ребенку так надо! Сердцебиение хорошее. Будем рожать». И ночью через 4 часа Катя уже порадовала свою маму Толиными ямочками. Новорожденную дочку потом студентам показывали, как удивительного недоношенного младенца, очень сильного и жизнелюбивого. Галя с самого начала беременности чувствовала, что у нее необычный ребенок. И такие роды совсем ее не удивили.
Из нежности воспоминаний Галю выдернуло странное ощущение. Она лежала, как обычно, положив одну руку на грудь, касаясь в задумчивости указательным пальцем подбородка, и вдруг поняла, что под ладонью слишком нежно, слишком легко. Ее грудь была ошеломляюще пуста. Галя встревожилась и стала вглядываться в спящее лицо дочери, пытаясь взглядом поторопить ее пробуждение. Будто уловив тревогу матери,
