пришёл вечером, когда я, выспавшийся и ставший самим собой, был готов не только узнавать знакомых людей, но и общаться за чашкой чая. Конечно, я ждал приятеля, ждал больше, чем кого-либо. Кому ещё расскажешь всё, что было с нами и со мной, кто это поймёт и оценит как надо? Друг, только друг.
Но друг по каким-то причинам не пошёл со мной. Я чувствовал, что между нами пролегла невидимая черта. Она мешала нам обоим.
Витя несомненно тоже её чувствовал. Он человек настолько чувствительный, что сравнить его можно с женщиной. Жизнь так часто била его, терзала, изредка ласкала и снова била с удвоенной силой, что он выучился ощущать перемены в обстановке по глазам, по жестам, по походке и по колебаниям воздуха.
Встреча двух друзей со стороны смотрелась, наверное, забавно. Оба смущенно, виновато улыбались, будто разругались вчера по пьяному делу, сами не помнили почему, и вот сошлись, чтоб замять дело.
Честно говоря, я и сам не знал, как и с чего начать разговор. Не хотелось говорить обидные слова, хотя просились они наружу, но зачем? Наверняка он сам себе их уже наговорил в избытке. С другой стороны, сделать вид, что ничего между нами не произошло – этого я тоже не мог. Дружба не живёт без правды. Надо назвать всё своими именами.
Из английского языка пришло любопытное слово-понятие «кома». Дословно – запятая. Дескать это ещё не точка. Остаётся надежда…
Витя первым «вышел из комы».
– Привет, капитан! Где твоё судно?
Хватаюсь за вопрос, как за спасательный круг, подробно рассказываю, как подбирал и где спрятал катамаран, по каким приметам узнать заветное место. Витя спрашивает, как выглядит упавшая берёза, куда «смотрит» вершиной. Мы втягиваемся в разговор, неловкость уходит и скоро уже забыта, как прошлогодний снег.
При этом оба мы прекрасно понимаем, что встретились не ради того, чтобы найти и принести катамаран. Витя осторожно просит рассказать про сплав и, самое главное, почему капитан вернулся один? Ну а меня хлебом не корми – дай об этом рассказать, побольше да погуще картинок нанизать.
Опять стоим на гребях, опять плывём в островах цветущей черёмухи, обходим упавшую лиственницу, летим с водопада, натыкаемся на камни, сушимся у костра…
На этот раз идём вдвоём. Никаких лишних.
Увлёкшись, я не сразу замечаю, что мой молчаливый приятель задаёт слишком много вопросов. Часто уточняет, переспрашивает и слушает как-то слишком серьёзно – что-то своё, похоже, имеет на уме. Уж не задумал ли Витя… Спрашиваю внезапно, чтобы увидеть лицо и проверить догадку:
– Уж не хочешь ли ты повторить наш сплав?
Сама восточная непроницаемость смотрит на меня. Китайская стена. Даже печально улыбается стена на мой глупый выпад:
– О чём ты спрашиваешь, капитан? Разве я смогу один? Даже с тобой вот не пошёл… Да кто, кроме тебя, сунется туда, на эту речку?
Лесть меня усыпила. Приятно слышать, что ты один такой
