Подойдя к стойке, я увидел, что стоит чья-то выпивка. Без зазрения совести я взял и выпил ее. «Мне можно», – подумал я. Не успел я поставить стакан, как боковым зрением заметил, что она сидит слева от меня. «Хм, неплохой фокус», – подумал я. Ведь только что она была в другом конце помещения, а теперь уже сидит рядом со мной. Я поставил стакан и в ту же секунду повернулся к ней. Она с любопытством смотрела на меня, будто изучала, и прежде чем она успела что-то сказать, я опередил ее:
– Окажи мне услугу.
– Я слушаю, – с явным разочарованием ответила она.
Хотя было ужасно шумно, и гул стоял такой, что я с трудом мог разобрать свои мысли, ее голос я слышал отчетливо, словно существовал только он – успокаивающий и пьянящий.
– Танец.
– Танец? – переспросила она с удивлением, которого не могла скрыть.
– Да, хочу пригласить тебя на танец и тем самым извиниться за то, что пытался тебя толкнуть. А после делай то, зачем пришла, ну что скажешь?
– Нет!
– Хорошо пойдем! – сказал я, услышав, как заиграла подходящая песня. «Вовремя», – подумал я и, взяв ее прохладную руку, повел за собой.
– Я не давала согласия на это, – слегка сдвинув брови, сказала она мне.
– Я просто услышал подходящую песню и подумал что…
– Что ты подумал? – перебила она меня, сильнее сдвинув брови. – Я здесь для другого.
«Я знаю, для чего ты здесь» – подумал я, но сказал иное:
– Подумал, что лучше что-то сделать и попросить прощения, чем жалеть о том чего не сделал. Что теперь? Я у тебя в руках, так сказать, и близок к смерти как никогда.
– Я – это не конец, ты ведь уже убедился в этом, разве нет? И с твоей стороны было бы глупо думать, что смерть это худшее, что может случиться с тобой и бояться больше нечего.
«Что верно, то верно», – подумал я.
Даже не знаю, что более жуткое в этой ситуации – то, что она права или то, с какой милой улыбкой она все это говорила.
– И что теперь? Каково будет наказание? Ты отправишь меня не на третий, а на седьмой круг ада? – с небольшой усмешкой спросил я и увидел, как ее глаза всполыхнули огнем.
И перед тем как она успела что-либо ответить, я поцеловал ее. Зачем? Для чего? Ответа я не смог бы дать себе даже за тысячу лет раздумий. Ее прохладные губы были напряжены, но с каждой секундой нашего поцелуя их прохлада сменялась теплом. С трудом оторвавшись от ее губ, я открыл глаза и взглянул на нее с улыбкой, за которой я пытался скрыть легкое волнение. Она медленно открыла глаза и посмотрела на меня, и в них не было ни гнева, ни ярости, а лишь блеск.
«Я готов и буду на улице», – с этими словами я развернулся и быстро пошел к выходу. В моей голове вспыхнула мысль, что смерть может оказаться безболезненной, а может и ужасной, мучительной. «Раньше надо было думать, прежде чем злить ее», – но тут же я поймал себя на мысли, что мне все равно и поздно что-либо менять и извиняться за поцелуй.
Выйдя на улицу и пройдя чуть дальше, я поднял голову и увидел полную луну – она была
