до краёв.
Ей так хотелось поскорее уехать из этого ада с пьющими отцами, нещадно избивающими своих детей; от их слишком бесцеремонных и сварливых жён; от хронических рецидивистов-тюремщиков, пристающих к ней по вечерам; от наглых и любопытных тараканов; от общественного, не запирающегося изнутри, туалета, напротив футбольного поля, куда мальчишки специально колотили в дверь мячами; от зябкого зимнего холода, когда никакая печь не могла согреть и Женька постоянно кашляла; от осеннего дождя, проникающего сквозь дырявую раму, стекающего на деревянный пол.
Мила, в холодном поту, сидела на кровати, щупала себя за ноги, трогала лицо и волосы. Эмоциональный шок от пережитого был настолько силён, что она ещё частью сознания находилась в этой кухне между остывшей печкой, где уже начали отваливаться куски кирпича и оттуда выходил дым, видела синее эмалированное ведро, служившее умывальником, с такой же кружкой. Ей казалось, что она могла потрогать замочную скважину или небольшую цветную занавеску на внутреннем окне между кухней и комнатой, за которым виделся диванчик, где спала Женька. В центре единственной комнаты стояло кресло-качалка на круглом пёстром ковре, который её креативная мама связала деревянным крючком из кусков старой одежды.
И одновременно она ощупывала рукой пододеяльник у себя в спальне во Франции и видела своё испуганное отражение в зеркале, в которое она гляделась вчера перед сном. Сердце неровно стучало, то замирая, то учащённо прыгая. С маминых слов этот барак был разрушен лет пять назад. Как он мог так реально возникнуть в её памяти? Что можно было бы сделать, чтобы стереть эти картинки и болезненные воспоминания? Они жили совсем рядом, в параллельном пространстве, куда хотелось бы поскорее закрыть дверь и забыть, забыть…
Эта способность находиться одновременно в нескольких мирах появилась у неё ещё в детстве и как избавиться от этого свойства психики, она не знала. Даже про то, что она летала над телом после операции, она никому не рассказывала. Мила боялась того, что если она признается в своих экстраординарных способностях, то её отвезут в сумасшедший дом и оставят там навсегда.
Куда пропало её благодушное и гармоничное настроение? Как его восстановить? Так часто бывало, что после душевного подъёма, летания в облаках, она падала в воспоминания страха и боли. Всё это напоминало езду на американских горках, ментально-эмоциональные качели. Из какой логики выстраивались эти картинки и связанные с ними ощущения тела, их эмоциональный окрас и наполнение, мадлен Пруста, ласточки Андре Жида, возвращающие в детство?
Глава 9 Радость
Мила сделала йоговскую дыхательную практику, которая ей немного помогла, и, даже не позавтракав, открыла электронную почту. Снова письмо от Германа. Неожиданно для себя, Мила обрадовалась. Что же он ей написал?
С первых строк же она почувствовала в себе странные вибрации. Ранее она себя так никогда не ощущала. Миле
