дурдом, а мы в нем пациенты. Только кто-то буйный, а кто-то тихий. Вот вы какая, Марина?
– Скорее буйная! – буркнула она.
– И очень остроумная! – добавил Григорий и снова засмеялся.
Женщина при этом напряженно молчала.
Ее сосед тоже вскоре успокоился и минут пять они ехали в тишине.
– Скоро мост будем проезжать! – вдруг заявил он. – Вы любите мосты? Я очень люблю! Особенно этот. Он красивый. И длинный.
– Вы, о чем? – спросила его соседка. – В нашем городе нет длинных мостов, по которым бы вдобавок мчались трамваи.
– Ну что вы! Мосты есть всегда. Как же без них?
– Аксиома? – обалдев от погружения в этот маразм съязвила женщина.
– Точно! – ответил Григорий и оптимистично хлопнул в ладоши. – Она самая!
– Послушайте, когда будет остановка? – спросила Марина Сергеевна своего по всей видимости не вполне нормального спутника.
– Перед мостом бывают обычно остановки, – немного подумав ответил тот, – забирают иногда одного или двух пассажиров. Только зачем это вам?
– Сколько до моста? – резко спросила женщина и поднялась со своего места.
Но ответа уже не последовало. Снова тяжелая тишина заполнила пространство. Блондинка отошла туда где должен быть проход между рядами сидений и ухватилась за верхний поручень. Попыталась двинуться назад к выходу, но сделав пару шагов в сторону увидела только сияющую надпись: «Выхода нет». Автоматические двери куда-то пропали или перестали быть видны, как и все в этом странном месте. Тогда женщина потянулась рукой к предполагаемым дверям и попыталась нащупать их. Но наткнулась на глухую стену из какого-то картона или пластика.
Пришлось возвращаться назад, но найти то место где она только что беседовала с неадекватным мужчиной ей почему-то не удалось. Хотя, казалось бы, … Однако сколько она не искала, а найти это кресло не смогла. Вообще никакого кресла не нашла и пришлось ехать дальше стоя, протянув руку вверх и держась за верхний поручень.
Трамвай теперь ехал очень быстро и его беспрестанно мотало из стороны в сторону так что чтобы не упасть Марине пришлось широко расставить ноги как моряку на палубе во время шторма. Она крепко держалась обеими руками, сжимая пальцы до боли и параллельно кусала губы пытаясь сдержать отчаяние. Единственное чего ей сейчас хотелось – это покинуть проклятый трамвай где бы он не остановился и поскорее оказаться дома. Даже назойливый Виталик теперь не казался ей таким уж неприятным явлением, и женщина даже готова была вернуться к прогулке с ним только лишь бы прекратилось это безумие. Она чувствовала, что сейчас заплачет, но в этот момент вагон стал снижать скорость.
Минуты через три он совсем остановился и Марина, мгновенно обретя надежду подумала с сарказмом, обращенным на саму себя: «Ну нет! С Виталиком – это я погорячилась! Пусть идет к чертовой матери со своими прогулками, мерзавец! А я сейчас выхожу и иду домой!»
Но следующая мысль прошила
