style="font-size:15px;"> Впрочем, данное рассуждение показалось ему довольно спорным. Можно не помнить, что ты делал после того, как выпил лишнего, но сам процесс употребления спиртного – по крайней мере, самое его начало, – обычно запоминается неплохо. Он же не помнил ничего – где, что, с кем и при каких обстоятельствах пил; он не помнил даже, пил ли вообще. Это тоже показалось ему странным: алкогольная амнезия – это такая штука, которую ни с чем не спутаешь, да и сопровождается она, как правило, целым букетом сопутствующих неприятных ощущений – тошнотой, жаждой, головной болью и гадким вкусом во рту. Ни одного из этих симптомов у молодого человека не наблюдалось; он просто ничего не помнил о вчерашнем дне. А если разобраться, то и ни об одном из предыдущих…
В душу начала закрадываться тревога. Молодой человек сделал попытку вспомнить хоть что-нибудь, но память оказалась такой же пустой, как и его карманы. Он помнил слова и названия предметов; он осознавал, что едет в пригородной электричке, и, подумав, путем чисто логических умозаключений пришел к выводу, что электричка следует прочь из города. За окном буквально на глазах становилось светлее, стояло раннее утро, а в вагоне было полным-полно дачников. Ехали все они налегке, а значит, следовали не с дачи, а вот именно на дачу. Начало осени – пора сбора урожая, в это время с дачи налегке не очень-то поедешь…
Сидевшая напротив тетка с ярко накрашенными губами (молодой человек заметил, что нарисованные губы по размеру чуть ли не вдвое превосходят те, которыми наградила тетку мать-природа, и что на верхней губе сквозь толстый слой алой помады пробиваются маленькие усики) тоже была дачницей и скорее всего пенсионеркой. Соседа своего она явно не одобряла – скорее по привычке не одобрять всех подряд, чем в силу каких-то иных, более конкретных причин. С ней можно было заговорить – например, спросить, который час, или обозвать старой галошей, чтоб не очень-то задавалась, – а можно было и не заговаривать. Молодой человек выбрал второй вариант как наиболее разумный и на этом основании сделал вывод, что способность логически мыслить осталась при нем. Вообще, он был в полном порядке, только ничего не помнил о себе – даже имени своего не помнил, не говоря уж обо всем остальном.
Электричка, как всякий уважающий себя поезд пригородного сообщения, останавливалась чуть ли не у каждого столба. Вагон мало-помалу пустел – дачники выходили на своих остановках, бренча пустыми ведрами, цепляясь друг за друга корзинами и рюкзаками и раздраженно при этом переругиваясь, и вереницами исчезали в глубине перелесков едва ли не раньше, чем электричка успевала отойти от платформы. На одной из этих платформ вышла и соседка молодого человека. Несмотря на холодный, неодобрительный взгляд, которым эта почтенная дама окинула его напоследок, с ее уходом молодой человек ощутил себя странно одиноким. Он уже успел привыкнуть к этой плохо одетой и безвкусно накрашенной тетке с ее корзинами и свернутыми мешками;
