в таком же халатике подбадривает. И смешной дядя с прищуренными глазами на стене нарисован. Дзюдо называется.
– Хочу! – заявила Соня.
– Доченька, здесь же одни мальчики, – охнул папа.
– Хочу! – отрезала Соня.
И шагнула в зал дзюдо.
И сразу ей тут всё понравилось. Подошла к мальчику, толкнула, он упал. И никто не ругает. Соня и второго толкнула.
– Вот это боевой дух! – похвалил тренер. – Давай я теперь покажу, как правильно толкаться.
Вечером в гости пришла бабушка и принялась чай пить.
– Ну что, выбрали спорт? – спросила она.
Папа почему-то за чайником спрятался.
– Выбрали, спрашиваю? – удивилась бабушка.
– Выбрали, – нехотя говорит папа.
– Гимнастика, фигурное катание?
– Дзюдо! – гордо заявила Соня.
Бабушка охнула и схватилась за сердце.
– Я давно подозревала, что твой отец хотел мальчика. Что же тебе там понравилось, внученька? Там же дерутся!
– Это и понравилось. Можно драться, сколько влезет, и никто тебя за это не ругает.
Короче, ходит теперь Соня на дзюдо. Делает успехи. А папа, когда её забирает, всё время правой лестницей уводит. Чтоб мимо зала бокса не проходить.
Первая любовь
Ну как первая. В детском саду Соня влюблялась неоднократно. И в неё влюблялись. Один нахальный жених лет пяти подкатил ко мне с деловым разговором, мол, ты, дедуля, Соньку замуж ни за кого не отдавай, я вырасту и заберу. Клятвенно обещал серьёзному товарищу в ближайшие лет пятнадцать дочь замуж не отдавать. Дня три новобрачные держались за ручки, а потом он то ли совочек свой кому-то не тому в песочнице отдал, то ли карандаш цветной зажал, короче, любовь прошла, завяли помидоры. С тех пор моя красавица вспоминала о бывшем женихе только с презрительной дрожью в голосе. Женщины-с.
Уже под занавес детсада Сонька ходила по комнате, искала место для игрушек какого-то Вадика. Мол, он жениться собрался, переезжать будет. Я уже смирился с тем, что на моей жилплощади появится какой-то незнакомый мужчина. Но тут брак, прямо по Воланду, испортил квартирный вопрос. Соня решила, что места и для своих игрушек мало, а ещё и велосипед надо куда-то ставить. Пусть Вадик дома у мамы поживёт, раз он такой тормоз и в шесть лет не обзавёлся собственным жильём.
Но это были детсадовские шалости. В первом классе началось всё по-взрослому. А кто получил от всей этой романтики головную боль и разговор с учителями? Правильно – папа.
Приходит как-то надутая.
– Что случилось? – спрашиваю.
– Да ну, ерунда какая-то, – отмахивается дочь.
Наливаю ей чай, сажусь рядом. Шумно сёрбает, смотрит в окно. Вижу, что-то гложет, но молчит. Ни за что не скажет. И это семь лет. Что я с ней буду делать, когда тринадцать стукнет? Надо подойти к приятелю-психиатру, чтоб заранее какие-нибудь сильнодействующие успокоительные посоветовал.
– Расскажешь?
