пилот должен был быть погребён вместе с ним. И если судить по практически нулевой площади рассеивания разбитой обшивки, то напрашивается вывод о том, что предметы не особо пострадали, ровно, как и не должен был пострадать сам пилот. Если таковой конечно был.
Стоя в шлёпках на белоснежном полу из твёрдого покрытия, юноша отпил чай и протянул чёрную кружку Кристине. Девушка сделала глоток терпкого зелёного чая с привкусом жасмина и вопросительно посмотрела на спутника.
Теперь Сокольский, сложив руки на голом загорелом торсе, вдумчиво подвигал челюстью и тихо проговорил, глядя на осыпающиеся крошки от наслоения на предмете, который начинал обретать прямоугольную объёмную форму. – Сложно пока о чём-либо судить. Но! Выводы сформируются после проведения всех необходимых анализов, типа радиоуглеродной датировки о времени изготовления предметов, спектрального анализа их химического состава с возможностью выяснить приблизительное место происхождения того или иного минерального элемента, и тем самым нащупать ниточку того, куда всё это ведёт. Но я почему-то ощущаю, что нам в скором времени придётся сниматься с якоря и двигаться дальше. То, что мы нашли уже само по себе сенсация. Нужно быть начеку, и пора поставить в известность руководство. Возможно, попросить прислать к нам кого-нибудь в помощь…
– Сами не справимся? – уточнила Кристина, передав кружку Сокольскому, приобняв его за талию.
– Лишняя креативная голова не никогда не помешает… – пожал плечами юноша, и, растянув добродушную улыбку, добавил, поставив кружку рядом с аквариумом и обняв Кристину, заглядывая ей в глаза. – Но у нас самих это неплохо получается.
И после юноша с удовольствием и наслаждением подарил любимой долгий поцелуй, стоя возле большого металлического стола. На его поверхности, в аквариуме предмет благодаря сложному электрохимическому процессу расщепления наслоения всё больше обретал свою истинную форму.
Берковская тем временем рассматривая лежавшую на полу статую, перевела взгляд на пластину, зажатую в руке. Дотронувшись до неё, девушка вдруг поняла, – она не намертво сидит в золотой ладони.
Аккуратно вытащив её, и выставив перед собой, Бэль, стоя босиком на полу в тёмно-синих шортиках и футболке, ухмыльнулась и прошептала, покручивая элемент, – ну точно, как планшет.
По размеру пластина была как лист бумаги формата А-четыре, золотая кайма, бежавшая по кругу с закруглениями на углах, поблёскивала в ярком свете ангара. Прозрачное как слеза бирюзового цвета стекло не было ни поцарапано, ни истёрто, и не имелось никаких отметин на нём и на кайме.
Берковская посмотрела на него, улыбнувшись на одну сторону лица, и повертела в руках. Не найдя ни одной видимой кнопки или отметины на золотой кайме, девушка взяла и приложила ладонь к холодному стеклу.
Вдруг предмет, тонкий как карандаш издал лёгкую вибрацию и на его прозрачной поверхности высветился эпителий ладони
