не хочу. Не стоит она этого. Ну вот, был чудесный летний день, и в наш двор прибыла с визитом королева. Для неё устроили смотр юных котов, и мы сдавали в её присутствии экзамены. Мы должны были показать ей всё, чему научились. Я помню эти волнующие минуты так, будто они были вчера. Я, безусловно, был лучшим: красивый, ловкий, умный. Уже тогда хвост у меня был…» – «Хвастун, – поддразнила его я, – хватит хвастаться! Не за это же тебе пожаловали титул маркиза?»
Хвостун был не просто обижен, он был оскорблён! Мало того, что его прервали на самом интересном месте, так ещё и обозвали Хвастуном. Он замолк и отвернулся от меня, недовольно размахивая хвостом. – «Ну, Хвостунчик, дорогой, прости, я пошутила. Продолжай, пожалуйста». Хвостун ещё какое-то время подулся на меня, но, видно, ему самому очень хотелось рассказать о том, как он стал маркизом, и он продолжил, время от времени косясь на меня: не смеюсь ли я над ним. Но мне действительно было интересно узнать это.
«Потом был дан торжественный обед по случаю отбытия Её Величества с нашего двора. Ах, какой это был обед! Диетические мышки, фаршированные кошачьей мятой, заливное из хвостов трески…» Я, не удержавшись, фыркнула, и Хвостун, бросив на меня строгий взгляд, сухо заговорил дальше: «После обеда из числа юных котов были выбраны два пажа, которым была оказана честь проводить госпожу королеву до угла нашего дома. Надо ли говорить, что одним из пажей оказался я! Вторым был Черныш. Мы были просто счастливы! Королева одарила нас благосклонной улыбкой, и мы тронулись в путь. Нам оставалось пройти совсем немного, когда из последней парадной во двор вышла эта противная девочка со своей противной собакой. Увидев нас, она схватила дворнягу за ошейник и стала ждать, когда мы убежим. Но королеве не пристало спасаться бегством, и она продолжала с достоинством шествовать по двору. Разумеется, мы, пажи, следовали за ней. И тут девочка увидела на голове Её Величества корону! Обычно требуются два обязательных условия, чтобы ребёнок увидел корону: наличие солнца в небе и доброты в ребёнке. Но то ли солнце было очень уж яркое, то ли злоба в этой дрянной девчонке проснулась в тот день позже обычного, – корону она увидела… И захотела непременно ей завладеть. Она торопливо отстегнула поводок, отпустила ошейник и крикнула: «Буля или там Гуля, фас!» И Буля-Гуля с лаем бросилась за королевой. О, видела бы ты, как важно, не вздрогнув, не повернув головы, не убыстрив шага, продолжало идти Её Величество! Мы с Чернышом встали на пути у свирепой псины, но она легко перемахнула через нас и устремилась дальше. Я и Черныш запрыгнули на неё сзади, но Черныш почти сразу свалился; всё-таки он на месяц младше меня, а тогда это была огромная разница. А я удержался, и, выпустив когти, стал терзать осёдланную мной собаку. Та взвыла и, забыв про королеву, начала носиться по двору, пытаясь стряхнуть меня. Но я держался крепко. Те, кто видел со стороны, говорят, что это было великолепное зрелище. Совершенно обезумев, Буля-Гуля на всём скаку влетела в густые кусты
