жирный кусок за счет грубой силы всегда находились.
Кабинет был обставлен с максимальной безвкусицей. Из относительно приличного были только обои и деревянный пол, сделанные еще во время строительства квартала. На стенах висели, покосившись, аляповатые картины – преступление для главы Града художников. В углу протертый жирным задом диван с некогда красной обивкой. На полу лежал режущий глаз ковер с изображением полуголой девицы. По углам пыль и мелкий мусор. А в центре кабинета на постаменте золотой бюст, в котором угадывались черты лица Дуайта. Его жирная голова сидела на накаченном теле и направляла пистолеты в разные стороны. Эллен была уверена, что таким мужчина никогда не был.
Кость, которую Гровер не смог скормить животным, лежала на массивном дубовом столе и отчаянно смередила. Обычно рабочие столы управленцев завалены бумагами. Но у главаря бандитов на столе в хаотичном порядке были разбросаны гильзы патронов, обертки от сандвичей из ближайшего дешевого кафе и их засохшее содержимое. Дуайт опирался о столешницу жирными локтями и утирал слезу, выступившую от смеха в левом глазу.
Наконец, мужчины отсмеялись, Гровер развалился в кресле, хохотнул еще разок и достал бумаги из выдвижного ящика стола.
– Ну что ж, приступим к нашим делишкам?
Эллен собралась: «Я додавлю его с тем, чтобы округ внёс плату за воду и электричество. Может, даже за школьный автобус. Но надо аккуратно выдавать информацию. Заинтересовать. При этом не сказать ничего лишнего. Проклятая мигрень. Только бы он не узнал, как сильно у меня болит голова».
Переговоры были похожи на танец. Танго, мазурка, твист. Сближение, отдаление, переход.
Они были похожи на бокс, греко-римскую борьбу и фехтование. Удар, блок, захват, перекат, контрудар.
Когда-то Эллен получала удовольствие от словесных схваток с противниками. Но последнее время ее стала одолевать мигрень уже в самом начале переговоров.
Прошел час. Она так и не продавила ни один из пунктов, которые планировала.
– Мы теряем время, Дуайт. Зачем ты позвал меня?
Толстый мужчина оскалился.
– Может, мне просто захотелось поболтать с умным собеседником.
Эллен снова закатила глаза, отчего правый висок пронзило копьё боли. Женщина поднялась, кивнула Гроверу и направилась к выходу. Один из охранников преградил ей дорогу. Новенький. Раньше она его не видела, иначе запомнила бы прилизанные светлые волосы, мускулистые руки, контурирующие через облегающую черную рубашку, и насмешливые водянистые глаза с полуприкрытыми веками.
– Даже не пытайся, – женщина прищурилась и потянулась к дверной ручке.
Охранник издал похабный хлюпающий звук языком и губами, грубо схватил Эллен за руку и дёрнул на себя, потянув ей сухожилие. Она стиснула зубы, чтобы не закричать. Боль на несколько мгновений ослепила ее. Остались только звуки.
Хриплое прокуренное дыхание возле уха.
Утробное рычание.
Топот
