хорошо хоть Захари развлекал ворчливыми разговорами. Преимущественно целитель бранил эльфов, испытывая к ним особую неприязнь. Так мы и работали весь день бок о бок: я – с иголкой в руках, он – изготовляя оздоровительные снадобья.
– Смотри-ка, явился, не запылился! – фыркнул Захари.
Я подняла голову и увидела вернувшуюся из похода группу под предводительством Ириса. Его сразу окружили здешние, интересуясь подробностями операции. Я бы и сама послушала красочный рассказ, Ирис отличался завидным красноречием.
– Ставлю миллион фалерцев, что всю работу проделала Азалия, а лавры, как всегда, достанутся этому Нарциссу! – проворчал целитель.
Я прыснула, позабавившись, что юноша назвал Ириса прозвищем, которое и сама когда-то использовала. Как много времени прошло с тех пор. Казалось, все неурядицы между мной и полуэльфом разрешились, но вот мы снова не можем быть вместе.
– Почему такая предвзятость к Ирису? – задала вопрос.
– Меня раздражают те, кто считает, будто все должны их любить. А, если естественным путем добиться расположения не удается, начинают применять всякие приемчики. Их раздутое чувство собственной важности не способно принять, что кому-то они могут просто не нравиться.
– Ты его плохо знаешь, чтобы судить, – защитила я полуэльфа.
Мне были известны недоброжелатели Ириса, и их неприязнь носила взаимный характер. И он уж точно не старался заслужить симпатию, например, Ривера.
– Вот ты, как его воздыхательница, скажи, за что его полюбила? – не успокоился Захари.
– Просто полюбила. Чувства же возникают не по какой-то причине.
– У всего есть причина, дорогуша, – Захари покачал головой, глядя на меня снисходительно, как на маленькую девочку, – чувства возникают или из-за родства душ, или из-за восхищения другим человеком, или из-за затейливых игр. И, сдается мне, твоя любовь возникла по третьей причине.
– Мы не играли ни в какие игры. Сначала я терпеть его не могла, и мы постоянно ругались.
– А потом это лис совершил любовный обстрел, и ты оказалась в его объятиях, – закатил глаза целитель.
– Ты слишком сгущаешь краски, – подвела итог беседы.
Пока мы сплетничали, к нам подошел человек, послуживший предметом разговора. Рядом с ним стоял бородатый мужчина в грязной одежде и впалым лицом.
– Захари, помоги этому мужчине восстановить силы, – в требовательной манере попросил Ирис.
Неожиданно в осунувшихся чертах лица бродяги я узнала отца Блэр.
– Глен! Вы живы! – я не сдержала эмоций, вскочила и обняла исхудавшего старика.
– Кассандра, и ты здесь! – тоже обрадовался мужчина.
– Откуда вы знаете друг друга? – поинтересовался Ирис.
– Кассандра – подруга моей дочери. Как там Блэр? – взволнованно спросил меня Глен.
– Она в порядке. Я расскажу вам все после исцеления, – пообещала я.
– Блэр
