не пытка. Так, надо как-то ему так с беспечной лёгкостью сказать, что если вдруг мне чего-то телесного захочется, я обязательно обращусь к его услугам. Согласна, пока это трудно. Но всё равно прогресс. Да и на планы парня (ой, да какого парня – Антуану прилично за сорок) мне уже совершенно плевать. Да… Антуан, наверное, вообще не рад, что сегодня встретился со мной. Я что-то всё думаю и молчу, молчу и думаю. Вот теперь и ему, пожалуй, скучно. Но не всё же тебе, моя умница, лекции читать. Наверное, из-за этих лекций его жена и бросила.
– Да, ты с женой не помирился? – спросила я.
Антуан что-то начал говорить. В своей нудной заумной манере. Но я опять не слушала. Как-то так мне стало до всего этого фиолетово. Редкостно наплевательски мне стало. В общем, Антону фиг, золотой запас любви иссяк – просочился сквозь пробоины страдающей души, как сказал бы поэт. Всё. Ку-ку.
– Ты какая-то другая, – договорив про жену, интимно пробормотал Антуан и цапнул меня за руку. – Расскажи теперь, что у тебя творится.
Да конечно, расскажу… Я сообщила о том, что происходит на работе. Ухажёры не любят, когда им рассказываешь свои сны или про работу. Я это знала, и потому заливалась соловьём. Ага, скучаешь, паразит! Я про твои вагоны тоже слушала! И про штабельную укладку! И про…
– А в личной жизни? – всё-таки не выдержал, перебил.
– В личной всё прекрасно. Кипит, бурлит. А у тебя?
– А я тебя очень хочу. Вот сидим мы тут, я смотрю на эту шею, на эти губы и думаю: да на фига это всё, поедем скорее ко мне.
Проходили. Вы, любезный, опоздали. Я сразу вспомнила, как я к нему домой ездила, хорошо там себя вела, как он был мил. Но даже жить вместе ни разу не предложил.
– А я, Антон, не женщина для развлечений. – Эту фразу я заготовила ещё много лет назад. Но так и не сказала – всё время повод подходящий только наклюнется – и смазывается. Вот я и не произносила её. А теперь можно.
– Я это знаю, зайчонок. – От «зайчонка» у меня всегда подкатывает рвотный спазм. Как и от кошмара типа «котёнок», «зая», «солнце». Когда – нибудь я не смогу его сдержать.
И я поняла, что мне жалко Антуана. Не сильно так. Но жалко. Не орёл. Даже не павлин. И что я его отпускаю. Да, именно даже не его, а своё давнее безуспешное стремление постараться ему приглянуться с матримониальной целью. Решила, что больше не злюсь на него и больше не ненавижу – за то, что он вроде как меня облизывал и обхаживал, но тут же беззастенчиво динамил. Хотя знал, сколько мне лет и до чего мне пора уже быть полноценной женой и матерью. Ещё усмехнулась – вот я коза была! Злилась на человека и ненавидела его – а сама стремилась за него замуж! Ну зачем, зачем я унижалась? Наверное, у Антуана были ко мне светлые чувства – а я пыталась использовать их в корыстных целях. Позор. Потому позор, что я не имею права использовать эти самые чувства. Да и вообще кого-то использовать. И не потому, что такая положительная. Просто – не умеешь, не берись.
Хотя сколько людей не по любви ж�
