кровавая ночь осталась позади, как и домик, где в задней комнате лежит раненый. Если не считать переломанных костей, он уцелел, снова выйдет на грабеж и разбой, как только срастется переломанная нога.
Сзади слышался счастливый смех женщины, мужественный голос рыцаря. Олег углубился в свои думы, привычно щупал обереги, и, нарушая чистые и возвышенные мысли о тайном смысле жизни и сокровенности бытия, в душу начал заползать неясный страх. Чересчур часто в пальцах застревал оберег с изображением мечей, стрел, лютых грифонов, огня с неба… Мир опасен, по дорогам рыщут лихие люди, в села врываются мародеры, путников подстерегают волчьи стаи, но обереги молчат о таких житейских пустяках, неурядицах, неудобствах. То простая жизнь, обыденная, однако сейчас опасности будто кто-то подманивает со всех сторон, тянет им навстречу!
Олег оглядел себя, покосился через плечо на рыцаря. Тот выпячивал грудь, похохатывал, вел речь о славных подвигах и битвах. Опасен этот рыцарь, которых хоть пруд пруди после вторжения европейских войск в захваченные арабами страны? Женщина?
Олег не заметил, когда женский смех оборвался, но сбоку вдруг прозвучало:
– Сэр калика, а чем хороша медь?
Олег вздрогнул, непонимающе посмотрел на рыцаря. Тот ехал стремя в стремя, на лице его было жадное внимание. Женщина ехала позади в обиженном молчании.
– Я интересуюсь оружием, – пояснил Томас. – Конечно, нож – не рыцарское оружие, но я при штурме Иерусалима командовал отрядом, научился использовать разное… Не для себя, я – благородный рыцарь из Гисленда, но для своих людей я должен был… Понимаете, сэр калика?
– Когда рубишься на мечах, – объяснил Олег досадливо, возвращаясь в обыденный мир, – то они, сшибаясь, скользят. Бой идет неуклюжий, плохо предсказуемый… А здесь, парировав удар, знаю точно, где лезвие врага. Медь мягкая, чужое лезвие не соскальзывает, останавливается.
Он вытащил нож, подал рыцарю. Томас повертел его в руке, перевел взгляд на огромные ладони калики:
– Не коротковата рукоять?
– Три пальца помещаются? Вот и ладно. И большому пальцу есть где взяться с другой стороны. Для броска достаточно. Чем короче рукоять, тем лучше. Хочешь попробовать? Ежели кинуть средне, то прокручивается в воздухе за семь шагов. Значит, можно воткнуть в того, кто стоит или бежит в трех шагах, десяти, тринадцати…
– А если враг окажется на расстоянии десяти шагов?
– Должен закрутить сильнее. Или замедлить. Только и всего.
Томас торопливо протянул нож калике:
– Нет-нет! Рыцарь – это не бродячий цыган.
– Гм… Рыцари тоже бывают бродячими.
– Странствующими! – поправил Томас негодующе. – Странствующие рыцари! Еще со времен короля Артура рыцари Круглого стола странствовали в поисках приключений.
– А цыгане разве не… Ладно-ладно. Кстати, нож можно швырять и по-рыцарски – прямо, как дротик. Не вращая! Для того утяжеляют концы лезвия, а рукояти
