дела? Как дела? – запищало что-то мягкое, с глазами из граненого стекла. Девочка прижимала это нечто к груди. Я вздрогнула.
– Не бойтесь, – сказал в другое ухо Ник, – Электронная игрушка. Наподобие черного ящика, по которому расшифровывают причины авиакатастроф. Записывает все вокруг себя и по-своему обрабатывает.
Напрасно он сказал про авиакатастрофы. Сердце екнуло, я прислушалась к размеренному гулу турбин.
– Меня зовут Чаки, – визгливо представился «черный ящик», – Я друг.
Друг напоминал гремлина, отрастившего меховую шубку. Я полезла в пакет, чтобы достать Тяпку и показать Пэгги, как должен выглядеть настоящий друг, но передумала. Сделай я это – и до конца полета пришлось бы стать этой крошке ближайшей родственницей.
– А это моя тетя, Рейчел, – малышка надула губки и ткнула пальчиком через проход. Перезревшая брюнетка в велюровом жакете лучезарно улыбнулась, обнажив отбеленные зубы. На ее ресницах было столько туши, что они провисли от тяжести.
– Хай, мисс, я Рейчел Мандрелл, – помахала ладошкой брюнетка, – Мой муж работает в Совете Европы, отвечает за какой-то комитет, а мы с сестрой живем у нашей мамы в Нью-Йорке, хотя имеем квартиры в Брюсселе, где еще не стали завсегдатаями. Одна квартира – у Северного вокзала, а другая – перед собором Нотр-Дам-де-Саблон… О, если вы там уже бывали, мисс, то должны понимать, что лучшего места в Брюсселе просто не существует…
– Сочувствую вам, Джульетта, – пробормотал Ник, – Вы влипли.
Надо было выкручиваться. Я улыбнулась разговорчивой даме и, откинув голову, закрыла глаза. Пусть считает меня невоспитанной. Ник благоразумно помалкивал, брюнетка тоже заткнулась. Осталась кукла Пэгги, она сделала попытку отравить мне жизнь, но, решив, что я сплю, отвязалась и закатила головомойку дружку Чаки. Пришлось их слушать. Это было трогательно.
В принципе, я уснула. Если сон в самолете – это сон…
Проснуться в полете гораздо проще, чем уснуть. Я открыла глаза. Поблескивало табло между салонами. Мерно гудели двигатели, шевелиться не хотелось. Пассажиры почти не разговаривали – я понятия не имела, кто сидит сзади, кто спереди.
Пропала стюардесса. Возможно, ублажала бизнес-класс – там и цены повыше, и публика интереснее. Источники раздражения не выявлялись. Я стала осматриваться. Слева, обняв своего страшноватого приятеля, спала Пэгги. Справа, сквозь неплотно задернутую шторку просачивался солнечный свет. Синел океан. Яркий, сочный, насыщенный. Я невольно залюбовалась, но быстро устала – сверкающая мишура раздражала глаза. Сосед, казалось, тоже спал. Глаза у него были закрыты, голова повернута, он пребывал в расслабленной позе. Появилась возможность рассмотреть попутчика. Ник производил впечатление цивилизованного человека. Носовая часть в меру антична, пробор аккуратный, кожа загорелая, под глазами никаких кругов – в отличие от моих, концентрических. Здоровый образ жизни – без нервов, вредных привычек.
Я закрыла глаза, решив поспать еще немного.
– Вы впервые летите в Брюссель?
Я
