из адепток на пересдаче, Аннет ронт Щаркан, эльфийку, тихоню и страшную трусиху.
Как и все оборотни, он был невероятно несдержан и мог «приголубить» даже крепким словцом. К адептам часто обращался на «ты», особенно когда объяснял народным языком, в чем именно те провинились.
Жгучий брюнет с карими глазами, тонкими чертами лица и практически идеальным телосложением, он сейчас привлекал внимание адепток всего курса бытовиков. Ну и мое заодно. Я была безнадежно влюблена в оборотня с тех пор, как оказалась в теле адептки-первокурсницы, то есть уже полтора года.
Я, Виктория Александровна Кракова, взрослая тридцатисемилетняя женщина, прекрасно понимала, что у теперь уже девятнадцатилетней адептки бушуют гормоны. Понимала, что это – первая любовь, как писала сама адептка в своем дневнике. Понимала, да. Но ничего не могла с собой поделать. Меня тянуло к этому красавчику как магнитом.
По слухам, Иштвану было около сотни лет, что по земным меркам считалось самой молодостью. То есть в пересчете на привычные мне года оборотень мог считаться моим «земным» ровесником.
Я радовалась, что тихая скромная Залина ронт Гортон, приехавшая в институт из дальней провинции, практически не попадалась Иштвану на глаза. Она старалась быть незаметной из-за врожденной легкой хромоты и чересчур грубых, по ее мнению, черт лица. «Как у крестьянки», – писала она в своем дневнике.
Я так не считала, видела в зеркале довольно миленькую шатенку с карими глазами и острым носиком, но образ жизни Залины меня полностью устраивал. У меня не было ни малейшего желания оставаться в институте после обучения, а уж тем более – связывать свою жизнь с кем-то из местных преподавателей. Полтора года отучилась, еще три с половиной впереди – и можно устраивать свою жизнь вне стен академии. Планы у меня были – Наполеон рядом не стоял. Так что я грызла гранит науки, строила из себя серую мышку и пыталась поменьше засматриваться на красавчика Иштвана.
Получалось вроде неплохо. По крайней мере, первые красавицы группы, желавшие залезть к оборотню в постель, не видели во мне соперницы от слова «вообще».
– Залина! – окликнул меня препод, и я самым натуральным образом вздрогнула, умело играя роль забитой тихушницы. – Твоя очередь!
Пришлось вставать со скамейки, на которой адепты ожидали сдачи экзамена, и идти к единорогу – моему билету. В буквальном смысле этого слова. Иштван ронт Ольгер преподавал на втором курсе «Особенности общения с магическими животными». Вот так, просто и незамысловато. Особенности общения, как же. Аннет ронт Щаркан только что «пообщалась» со своей живностью – химерой. Та от нее сбежала, не выдержав и нескольких секунд. Теперь мне предстоит насладиться разговором с единорогом. Отличная перспектива.
Правда, я понятия не имела, какой будет реакция. Ведь я, Виктория, далеко не девственница. Но надеялась, что животное ограничится восприятием тела скромняжки Залины.
Одетая, как и все адепты на практических занятиях, в штаны и кофту, не стеснявшие движений, я подошла к «билету». Как и писали в учебнике, медленно вытянула вперед руку, позволяя единорогу обнюхать меня. Полуразумная лошадь, как говорил Иштван, подошла поближе, принюхалась, затем заинтересованно осмотрела меня и заржала. Ну, что дальше? По идее, единорог должен был или с негодованием сбежать, или начать облизывать руку. Он же стоял, смотрел на меня, трепетал ноздрями и ржал.
– Оч-чень интересно… – послышался рядом задумчивый голос Иштвана. Я снова вздрогнула. – Да не дергайся ты. Я не кусаюсь.
Группа заржала, подражая единорогу. Я покраснела.
– А скажи-ка мне, Залина, почему единорог от тебя не отходит?
Мне откуда знать, что у этой животины на уме? Я единорога вживую второй раз в жизни вижу.
– Не знаю, шерр1 преподаватель, – честно ответила я. – А должен?
Группа заржала повторно. Да, я – наивная чукотская девочка. Пусть смеются. Лишь бы козни не строили.
– Естественно, – хмыкнул Иштван. – Он как будто не знает, что ему делать, так сказать, на распутье находится. И это странно. Потому что обычно желания у единорогов выражены четко. Ладно, садись. Сдала.
Я облегченно выдохнула, дошла до скамейки, плюхнулась на нее и стала наблюдать за сокурсниками.
За мной, покачивая бедрами, вышла сдавать предмет первая красавица на курсе, вампирша Марисса рон Дартс.
Подошла к Иштвану, обольстительно ему улыбнулась. А уже через минуту с визгом и ором убегала от разъяренного грифона. И вот что она ему сделала, спрашивается? Жаль, со скамейки не видно.
Минут через сорок-пятьдесят выяснилось, что из тридцати разных существ сдало только восемь, и я в их числе, спасибо глюкнувшему единорогу.
Мы, сдавшие, довольные и счастливые, разошлись
Обращение к преподавателю.
