гротеск. Кеша меня прославил. Но ты меня ославил своим скандальным побегом. Такое в театре не прощается, сам знаешь».
Роман думал, пользуясь удачной женитьбой, вывернуться из-под нежного проклятия Гоцуна. Однако эпоха демьяновских киноэпопей потихоньку закатывалась. К тому же дочь Клару Демьянов в кинематограф не пустил наотрез. И зятя тоже берег, в свою последнюю масштабную ленту не пригласил. Демьянов был человеком волевым, принципиальным. Смазливого зятя, выдвинув твердый подбородок, терпел на кухне, но не потерпел бы на съемочной площадке. Так что Роман остался и при Демьянове не у дел.
Помог не тесть, а отец: устроил читать закадровый текст в документальных фильмах о космосе. Рома читал божественно, созвездия распускались под его голос, как живые.
Во всех этих достаточно унизительных перипетиях отдушиной для Романа стала охота. Он отправлял охотничий культ. Но охотником не был. Ходил с охотниками на охоту, делал неумолимое лицо, пил потом водку, как звериную кровь. Но сам старался поменьше стрелять. Если стрелял, то в основном мимо. Больше любовался охотниками, любовался с ужасом, как ребенок. Так же в детстве он играл в футбол, больше любуясь развязным мастерством дворовой шпаны. И охотники от него были на самом деле так же далеки, как футболисты.
Раз двинулись на кабана. Опасное дело. Не с деревьев стрелять, как некоторые, – это не охота, а бойня. Если кабан пойдет на тебя, вали с одного выстрела, второй не представится – кабан тебя быстрее насадит на клыки.
Были сегодня и новые охотники, вроде не знакомые Роме. Среди них Роман с удивлением признал Колю Штурвалова. На Штурвалове ружье повисло, как на гвозде.
– Ты какими судьбами здесь, Николай? – спросил Рома. – Это ведь тебе не шутка. Сходил бы сначала на зайца или на уток. А кабан, знаешь ли, смертельно опасен. Ты гляди, может, лучше тебе вернуться? Или ты перед Астрой хочешь показаться хватом? Так ты поэт, у тебя своя стать. – Рома улыбнулся ласково.
Остальные охотники почему-то не разделили его веселья. Ласковый взгляд они почему-то прятали не от Штурвалова, а от самого Ромы.
– Мне знаком кабан. К-к-кабан мне знаком, – свысока ответил Штурвалов.
– Лично знаком? – иронизировал Рома.
– Л-лично, – степенно кивнул Штурвалов.
Роман только мотнул насмешливо головой.
Пошли. Шли долго. И вот подняли кабана. Когда поднимают кабана, чувствуется в лесу осень даже летом, даже весной чувствуется. Охотники к тому моменту разошлись по лесу. Роман стоял возле высокого болотного камыша.
Глядит, кабан идет на него. Рома вскинул карабин, выстрелил. Кабан идет. «Всё», – лишь успел прикинуть Рома. Но почти в то же мгновение раздался другой выстрел. Кабан рухнул, словно сам отпрыгнул в сторону. Из камыша вышел Коля Штурвалов. Помолчали.
– А ты, оказывается, действительно, того. – подобострастно-восторженно
