пепси. Возле дома Рэя, во дворе и на дороге, стояло довольно много машин. Барри, как Морин и ожидала, начал бубнить, что надо бы удрать с вечеринки пораньше.
Морин остановилась.
– Уйдем, когда я скажу, что пора уходить, – заявила она. – Нам дают возможность познакомиться с соседями, сразу наладить отношения, и не вздумай демонстрировать свою необщительность! Успеешь еще. Сегодня нужно произвести хорошее впечатление.
Барри хотел было спорить, но посмотрел на ее решительное лицо и вздохнул.
– Сдаюсь! Буду вести себя прилично и постараюсь выстоять до победного конца.
В итоге он и сам не захотел уходить раньше. Вечеринка оказалась очень приятной. Рэй и Лиз умели выбирать гостей. Люди собрались очень разные: молодые и пожилые, женатые и одинокие. Почти каждый мог порассказать всяких ужасов об ассоциации домовладельцев и о своих стычках с замшелыми бюрократами из правления. Барри был в своей стихии – гневно клеймил конформизм и тиранию власти, призывал новых знакомых сплотиться, выступить единым блоком на отчетно-выборном собрании и свергнуть нынешний состав правления.
Домой они шли усталые, довольные и чуточку пьяные. Стояла безлунная ночь. Морин за всю свою жизнь не видела столько звезд. По небу то и дело чиркали метеоры. Дайсоны были очень славные, и большинство гостей тоже казались приятными людьми.
И все-таки она не была уверена, что ей нравится Бонита-Виста.
Барри мучился чувством вины. Он никогда еще так долго не отлынивал от писательства. Первый месяц литературного безделья еще можно оправдать переездом и отделкой дома, но последняя неделя целиком на его совести. Он читал, смотрел Си-эн-эн и старые ужастики – давно когда-то записал на видео, да так и не собрался просмотреть – и не сочинил ни строчки.
С ним не случился творческий кризис, идеи не иссякли – просто Барри никак не мог поймать рабочий ритм, в котором жил с тех пор, как стал профессиональным писателем. После долгого перерыва оказалось трудно вернуться в накатанную колею. И все-таки нужно было браться за дело – следующую книжку сдавать через полгода, а он и не начинал. Не мог стряхнуть с себя ощущение отпуска, словно организм еще не усвоил, что теперь их дом здесь, и ждал возвращения в Калифорнию, чтобы настроиться на рабочий лад.
Барри разобрал почту, отложил отдельной кучкой счета, а рекламные объявления выбросил, не вскрывая. Отчислений от продажи книг пока не было, хотя Барри ждал чека со дня на день, зато прислали тоненький малотиражный литературный журнал и две открытки с анонсом готовящихся к печати романов ужасов. Барри кинул беглый взгляд на открытки и вышвырнул их в мусорную корзину. Затем просмотрел журнал. Несколько рассказов, обзоры уже неактуальных фильмов и огромное количество писем в редакцию от писателей: одни в защиту, другие с осуждением начинающего автора, посмевшего разместить в интернете обидные замечания по адресу кого-то из старой гвардии. Все письма были полны яда. Барри только головой покачал.
Из-за этих мелочных свар он всегда избегал общения с другими авторами, не участвовал в конвентах, семинарах
