Пожалуйста, секунду. Я очень прошу сейчас кого-нибудь подняться сюда и заменить меня, – Романов обвел всех на самом деле просящим взглядом. – Потому что вот это, вот сейчас, вот здесь – рубеж. За ним я поволоку воз и впрягу вас всех. И отказ впрячься я буду расценивать… – Он не договорил. – В общем, я очень прошу кого-то из вас заменить меня. Не по званию. По желанию ДЕЛАТЬ и уверенности в том, что он СДЕЛАЕТ…
Стало тихо. Щелкали высокие напольные часы в углу помещения. Романов подождал, пока вычурная секундная стрелка не произведет тридцать скачков, и кивнул майору:
– Извините. Я вас слушаю…
Комната для совещаний начала пустеть еще в процессе разговора. Люди выходили, получив задания – конкретные и четкие, спасительные для офицера. Романов, мысленно прикидывая, что и как, с облегчением подумал, что, похоже, людей на первое время хватит. А что делать потом… Эту мысль он оборвал, потому что продолжать ее было просто-напросто страшно. Он не знал, что делать потом. В голове толокся, бился, вопил и метался клубок перепутанных мыслей, над которым царствовала одна и наиболее громкая: надо немедленно начать печатать собственные деньги, и обязательно с портретом Хабарова. Отделаться от мысли не получалось, оставшиеся люди уже разговаривали между собой – очень по-деловому, – и Романов ощутил себя настольным бюстиком. Ощущение было тоскливым, и неизвестно, во что бы вылилось, если бы не подошедший (он куда-то выходил, Романов даже не понял куда) Муромцев.
– С тобой мэр хочет увидеться, – сообщил капитан. – Настаивает на встрече. Чем скорей, тем лучше.
– А у нас есть мэр? – искренне удивился Романов, радуясь уже тому, что удалось отпихаться от суматошных воплей в голове.
– Представь себе – есть. Маркевич Илья Данилович. И он просто жаждет с тобой поговорить… – Муромцев чуть нагнулся, магазин автомата царапнул стол. – Возьми с собой людей. Я не знаю, кто ему донес о твоей инициативе, но я тебе скажу – мэр человечишко дерьмовый. Подогнать «уазик»?
– С водителем, – решительно сказал Романов, вставая. Кажется, Муромцев хотел что-то сказать про сопровождение (видно было по лицу), но Романов опередил его: – И я еще тебя прошу. Зайди ко мне, там мальчишка… Женька. Скажи, чтобы не беспокоился и отдыхал. Сделаешь?
– О чем разговор? – Муромцев кивнул. – «Уазик» сейчас будет.
Выйти сразу за капитаном, как намеревался Романов, не получилось – перехватили сразу двое: один вопрос касался семьи Миронюка, другой – караульной службы на территории части. Когда Романов все-таки добрался до двери, его остановил профессор Лютовой:
– Понимаю, что сейчас у вас нет времени, – у профессора был хриплый, прокуренный баритон тем не менее приятного тембра, – но все-таки я настоятельно прошу вас уделить мне время вечером. – Лютовой смотрел в упор – как целился. В его глазах и самом взгляде не было ничего старческого. – Поверьте, что это очень важно. Иначе я бы остался
