продать было?
– Да кому он на хер нужен? – посмеялся он. – Хочешь – забирай, хотя уже соседи с ним хатой поменялись, у него полы поприличнее, тут недвижка и даром не нужна никому, после смерти никто в наследство не вступает, чтобы не дай Бог еще налоги не пришлось платить.
– Понятно, так, а дед-то с сыном общался?
– И знать не знал про него, Колька, участковый, телефон его надыбал где-то и сообщил о гибели, но сын, говорят, у деда почти пол-ляма отложенной пенсии в кладке за печкой нашёл.
– Понятно, – протянул Кирилл задумчиво. – Так, а следующий кто был?
– Следующей Маринка отошла.
– А у неё что?
– Тетка молодая, немногим старше моего, лет под шестьдесят ей было, муж еще в молодости бросил с двумя детьми. Сперва сын выучился и уехал на Украину, там женился, семью завёл и про мамку забыл, не писал, не звонил, дочка на учебе где-то гульнула и под юбкой внука принесла, жила с ней, а после в столовой на карьере работала, с крановщиком спелась одним и с ним же и уехала под Сахалин, внука прихватила куда-то просторы Севера осваивать. Ну Маринка тут и одичала, на детей-то она махнула, а вот без внука затосковала, осталась, считай, одна вот, начала к стакану прикладываться, да недолго, отошла в тот мир.
– А дети объявились?
– Нет, с карьера экскаватор пригнали, селом похоронили, дочка сказала, что накладно ехать, а сын на дочку стрелы косил.
– Да уж.
– Ну а последний Серега, вот тут-то прямо обидно.
– Чего?
– Ну мужик-то он отличный, компанейский был, но вот выпить с мужиками любил, а после курьеза так вообще до чертиков мог напиться. Вот, собственно говоря, что и произошло. Наклюкался до белки и со старой столовой на штыри вывалился.
– А что за курьез-то?
– Да был пару месяцев назад. Они с мужиками напилили ракушника под частный заказ, приехала машина с бабой сварливой одной. И прикинь, начала требовать, чтобы ей ракушку на паллеты укладывали – это же бред полный, но хозяин барин, спорить без толку, а она крикливая, матюкливая. Они на смене-то уже поднакидались, приехала машина. Кара – есть, а кому грузить – нет. Деваться некуда было, баба орет как в не себя, и Серега с дуру полез на кару, стал поддоны с ракушником укладывать в кузов, а эта дура бегает да кричит: то не так, это не этак. И бестолковая так его затюкала, он-то психует и уложить хочет быстрее, она возьми и проскочи между кузовом и карой, и всё, ноги на полу, а туловище поддоном отрезало, и в кузов. Еле отмазали его, хорошо, что камера была, видно было, что не виноват он, что она сама полезла. Не посадили его, но вот он-то себя винил, напивался до белой горячки и мужикам перед гибелью говорил, что баба эта является к нему и орет на него.
Саня закончил свой рассказ, подкинул в печь пару поленьев и принялся опять наливать себе рюмку.
Кирилл находился в полном негодовании, спустя пару минут молчания спросил:
– Саня, скажи, а у вас до этого люди не умирали, что ли?
– Чего
