вернулась обратно, одной конкурентки – той, что сидела с парнем, – уже не было. Нервы другой, к счастью, оказались покрепче, иначе в Голландию в этот раз ехать точно было бы некому.
Когда начались занятия, я быстро сориентировалась, поэтому замечаний от Паши в свой адрес почти не слышала и даже получила удовольствие, как от хорошей хотя и своеобразной тренировки. Пот с меня, как и с остальных, лил градом, и когда я наконец услышала, что занятия закончены и желающие могут воспользоваться душем, чуть было не ринулась полоскаться первая, временно позабыв, по какой причине я вообще попала в эту контору.
Одна из девушек пошла в душ, некоторые предпочли просто переодеться и поскорее отбыть домой, остальные шатались в ожидании своей очереди в душевую кабину.
В помещении душа находилась маленькая раздевалка, и, чтобы ускорить процесс, пока один человек мылся, другой в это время снимал промокшую от пота одежду.
Решив использовать хотя бы этот шанс, я отправилась в душ третьей, в результате чего смогла более-менее рассмотреть двух «трудоустроенных».
Весь вечер и следующий день я ломала голову над тем, что предпринять, какой бы финт выкинуть, чтобы заставить раздеться всех присутствующих. А ведь надо было учитывать еще и тех, кто отсутствовал. Таких, собственно, на данный момент было всего двое – жена Петрушкова, появлявшаяся в конторе лишь изредка и почти всегда без предупреждения, очевидно, в надежде застукать мужа за каким-нибудь непотребным занятием, и заместитель директора, который по сведениям, полученным от одной из девушек, сейчас находился в Москве. Хорошо еще, что в этот раз не трудоустраивались юноши, а только девушки. Это я постаралась уточнить сразу же, и теперь мысль, что по крайней мере в мужскую раздевалку заглядывать не придется, приятно грела душу. Так что, по сути, из «юношей», подлежащих осмотру, оставались только сотрудники «Радуги» мужского пола.
Жену директора я сегодня уже видела, но на расстоянии и мельком. Впечатление она оставила, надо признаться, неизгладимое. Подобно торнадо, она влетела утром в контору, промчалась по коридору, на мгновение затормозила у закрытой двери мужнего кабинета, а затем с торжествующим криком: «А вот и я, дорогой!» – ворвалась внутрь. Не думаю, что ей удалось застукать муженька даже за потягиванием пива, больно уж тихо было в кабинете – ни скандальных криков, ни угроз.
Надо будет выведать, зачем она прибегала, – решила я и вернулась к своим размышлениям на телесные темы.
Изучать по два тела за день, да и то делать это кое-как, смысла не имело. Душем пользовались чуть больше половины девушек, остальные вполне обходились без этой роскоши. В отношении мужчин тоже следовало что-нибудь предпринять. И еще меня жутко раздражали эти многочисленные помещения, в которых переодеваться занимающиеся могли чуть ли не в одиночестве, – в качестве раздевалок использовалось целых три небольшие комнаты, плюс раздевалка при душе, плюс то, что приходили и уходили, а соответственно, и переодевались девушки не одновременно, плюс… В результате всех этих плюсов получался один
