два здоровяка.
– Гоните шалаву отсюда. В клуб больше не пускать, – улыбнулся Валера.
3
Данияр сидел в кабинете хозяина и пялился на портрет Ельцина над его головой. Начальник зоны, Григорий Иванович Петрушин постукивал кончиком ручки по столу, чем безмерно его раздражал. Данияр терпел, ссориться с хозяином он был не намерен.
– Поведай мне, Данияр Маратович, кто ночью пацанчика на заточку посадил? Ты же зону держишь, должен всё знать, – наконец нарушил тягостное молчание Петрушин.
Данияр перевёл взгляд на бульдожью рожу хозяина. Григорий действительно был похож на бульдога с отвисшими щеками и крупным телом с пивным животом.
– Я зону держу? Тогда на какой ляд тут ты, начальник? – засмеялся Данияр.
Петрушин встал из-за стола и, подойдя к окну, облокотился о подоконник.
– Данияр, он же мальчишка совсем, двадцать лет всего, а его на перо. За что спрашивается? Зашили парня, жить будет. Скажи, кто это сделал и за что?
– Ты ничего не попутал, начальник? Я на барабанах не играю. А за что, это ты у кума спроси. Он знает.
– Значит, не хочешь говорить? Тогда просьбу хоть выполни. Парень вернётся, прикажи, чтобы его не трогали.
– Много хочешь, Григорий Иванович. Или ты во мне добрую фею крёстную увидел? – усмехнулся Данияр.
– Я в курсе, Лютый, кто ты. Только вот и тебе доводилось людей защищать. Помнишь восемьдесят пятый год?
– Как забыть? Помню. Ты в то время кумом тут работал, а я на вторую ходку загремел. Только тогда я прав оказался. Парнишка был невиновен. А этот сопляк… Впрочем, скажу, чтобы особо не задирали. Зря мутузить не будут.
– Спасибо и на этом, Данияр Маратович. Кстати, тут тебе, письмо пришло без обратного адреса.
Петрушин подошёл к столу, вынул из ящика конверт и передал заключённому. Потом наблюдал, как Данияр ухмыляется, видя вскрытый конверт.
– Нужна будет помощь, скажи, – вдруг заявил Григорий.
– У ментов помощи просить западло, сам знаешь. Ну, бывай, начальник. Пойду я, хавчик скоро подадут.
Данияр ещё раз оглядел кабинет с обшарпанной тяжёлой мебелью. По виду она напоминала дореволюционную, а может, таковой и была. Потом мужчина хлопнул себя по коленям и встал.
В первый раз Данияра судили ещё по малолетке, дали условный срок. Отец тогда бесновался. В семье Забировых не может быть уголовников. Он попытался воспитать сына кулаками, только не знал, на кого нарвался. Данияр, втайне от отца ходивший в секцию бокса, сделал из его лица один сплошной синяк. «Ещё раз сунешься, я тебе клешни поотрываю», – рыкнул семнадцатилетний парень. Мать уговорила не заявлять о побоях в полицию. Условный срок быстро могли переквалифицировать, отправив любимого сына на зону. Впрочем, во дворе как-то узнали, что это именно Данияр избил родного отца. К нему тут же пристало прозвище Лютый. Парня тем временем заметил местный авторитет Боря Лесник. С тех пор жизнь Данияра
