не растет, как финансовый капитал, который можно увеличивать простым прибавлением денежных сумм. Он не понимал, как душа развивается, излучает свет, погружается во мрак, открывается, танцует и затихает; как поет, кричит, плачет и смеется; как она становится все глубже благодаря повторным переживаниям радости и тоски, удовольствия и боли, рождения и смерти, обретения и потери, расставания и встречи. Он купился на миф «психологического роста», который тесно связан с экономической моделью.
Глава 5
Терапия как судебное разбирательство: правовая модель
Враждебно настроенный подросток, который ворует деньги из отцовского кошелька, отказывается просить прощения за разбитую дедушкину машину и не познал ни искусства любви, ни искусства войны, не может считаться цивилизованным. Древние греки назвали бы его приверженцем Артемиды, еще не созревшим для жизни гражданина, все еще диким, не готовым обуздать себя и стать взрослым. Такой подросток не осознал до конца, что невозможно уклониться от соблюдения законов Отца. Его незрелый разум не в состоянии понять, как многочисленные органы власти цивилизованного общества могут повлиять на его жизнь, когда он однажды покинет свой дом. Ему еще предстоит научиться поверять свои сокровенные чувства, а пока он умеет только огрызаться, ворчать или яростно рвать струны своей электрогитары, какофонией звуков выражая тот хаос, что царит у него внутри. Чтобы научиться выражать глубоко личные чувства, нужны не только слова, но и культура, которой несвойственно циничное отношение к искренности, нужен симпатичный человек, с которым хотелось бы строить отношения, и определенное состояние психологической близости. Такая способность к близости не воспитывается в процессе семейной терапии, которая заимствует стиль юридического урегулирования конфликтов. Множество семейных терапевтов говорят о своей профессии как о работе посредника, переняв этот термин из судебной модели. Члены семьи, разговаривающие с таким терапевтом-посредником, также усваивают стиль, скорее уместный в суде.
Базовая техника, используемая «психологами-посредниками», кажется вполне обоснованной. Каждому члену семьи оказывается равное уважение и предлагается высказать свою точку зрения. Меньше внимания уделяется тому факту, что терапевту достается роль судьи, решающего, чье видение ситуации более справедливо и кто кому причинил боль. Его оценки не сообщаются прямо, однако прочитываются через его движения и жесты. Проблема возникает, когда участники покидают кабинет терапевта и начинают ту же игру, но без его участия. Вскоре выражение эмоции «мне больно» превращается в обвинение: «Ты делаешь мне больно». Следующий шаг порождает еще большую проблему: «Ты делаешь мне больно, поэтому ты мне должен». Члены семьи усвоили транзактную игру в жертву и преступника (правовая модель), которая без посредника может стать весьма неприятной.
Потребность семьи в терапии обычно указывает на недостаток душевной близости, но было бы ошибкой полагать,
