сможет успокоиться.
Уже через несколько секунд плач сменился хныканьем, и Майлзу оставалось благодарить Бога за то, что дом стоял на целом акре земли и что ближайшая соседка, миссис Ноулсон, немного глуховата. Он укачивал Джону, продолжая шептать ему на ухо и глубоко вдыхая влажный теплый воздух. Лунный свет проложил желтую дорожку на медленно текущей воде. Низко склоненные ветви дубов и белые стволы кипарисов по берегам реки создавали картину вечной, нетленной красоты. Длинные пряди испанского мха только усиливали ощущение того, что мир за последнюю тысячу лет ничуть не изменился.
К тому времени как дыхание Джоны снова стало ровным, было уже почти пять, и Майлз знал, что заснуть больше не удастся.
Уложив Джону в кровать, он вышел на кухню и сварил себе кофе. Уселся за стол, растирая лицо и руки, чтобы немного прийти в себя. За окном горизонт уже светился расплавленным серебром, и первый робкий свет крался среди деревьев.
Майлз снова вспомнил о Саре Эндрюс.
Его тянуло к ней. Это совершенно точно. Он уже целую вечность не реагировал на женщину так сильно. Конечно, его влекло к Мисси, но это было пятнадцать лет назад. Целую жизнь назад… Нет, нельзя сказать, что его не влекло к Мисси в последние годы семейной жизни, потому что это неправда. Просто влечение каким-то образом стало другим. Прежняя отчаянная влюбленность, жадное желание узнать о ней все, сменилось чем-то более глубоким и более зрелым. От Мисси нельзя было ждать сюрпризов. Он знал, как она выглядит по утрам, только встав с постели, видел, как осунулось от усталости ее лицо после родов. Знал все: ее чувства, страхи, что она любит, а что – нет. Но это влечение к Саре казалось… новым, и сам он словно родился заново, если такое возможно. До сих пор он не сознавал, как ему не хватает подобных ощущений.
Но что будет дальше? Он совсем не был уверен в будущем. Не мог предсказать, произойдет ли что-то между ним и Сарой. Он ничего о ней не знал. А вдруг они вообще несовместимы по характеру? На начальном этапе любая деталь может все испортить, и это Майлз прекрасно понимал.
И все же его тянуло к ней…
Майлз покачал головой, стараясь отогнать подобные мысли. Совершенно нет причин зацикливаться на них, если не считать, что он вдруг захотел начать все сначала. Снова кого-то найти. Не хочет он до конца жизни быть одиноким вдовцом. Некоторые люди на это способны: он сам знал таких, кто, потеряв мужа или жену, не желал больше ни с кем связывать свою судьбу, – но он так не может. И никогда не мог. Женившись на Мисси, он ни разу не почувствовал себя обделенным: никогда не смотрел с завистью на друзей-холостяков, никогда не жалел, что не может вести такую же жизнь – ходить на свидания, флиртовать, влюбляться и забывать очередную, еще вчера единственную, любовь. Все это не по нему. Ему нравилось быть мужем, нравилось быть отцом, нравились постоянство и стабильность, которые приходят с браком, и он хотел иметь все это снова.
Но, возможно, ничего не получится…
Майлз вздохнул и снова выглянул в окно.
Небо по-прежнему черное, но горизонт продолжает наливаться светом.
Он поднялся из-за стола, вышел в коридор и заглянул в комнату Джоны. Тот мирно спал. Майлз направился к себе.
