не думал о том, реально ли это. Меня спросили – я ответил.
– Нет. Я – из будущего.
– Из будущего этой планеты? – уточнил голос.
– Этой, – сказал я. Смятение во мне где-то глубоко, я не давал ему выхода. Все же я был профессионалом. Я был тренирован на неожиданности любого рода.
– Белковая жизнь?
– Да, – сказал я, оглядывая камни, скалы на берегу, горы на горизонте. Пусто.
– Кто говорит?
– Разум планеты.
– Какой планеты? – вопрос вырвался непроизвольно.
– Этой. Мысленно ты называешь ее Землей. Постарайся думать четче, с трудом понимаю.
Я споткнулся о камень и едва не упал.
– Осторожно, – сказал голос. И неожиданно я успокоился. Почему-то эта забота о моей персоне напомнила, что нужно задавать вопросы, а не только отвечать.
– С кем я говорю? Где вы? Кто? Какой разум планеты? На Земле нет жизни…
– На Земле есть жизнь. Вот уже около… миллиарда лет. Трудно читать в твоих мыслях. Будь спокоен, иначе невозможен диалог.
– Я спокоен, – сказал я.
– Значит, – голос помедлил, – в будущем здесь появится белковая жизнь. И разум.
– Да, – сказал я. Вернее, подумал, но даже мысленно услышал, как это гордо звучит.
– Я знаю, что такое белковая жизнь, – голос делал свои выводы. – За миллиард лет она появлялась не раз и быстро погибала. Развитие такой жизни невозможно.
– Невозможно, – согласился я. – Потому я здесь.
– Помолчи, – сказал голос. – Думай. О себе, о своем времени, о разуме.
Я не успел подумать. Желание понять, что в конце концов происходит, стало сильнее, чем любая связная мысль.
– Хорошо, – сказал голос, – сначала скажу я. Я вокруг тебя. Я – разум Земли. Газовая оболочка, да еще примеси, все то, что ты мысленно назвал серой пеленой… Все это я, мое тело, мой мозг, мой разум. Если бы атмосфера Земли имела другой состав, я бы не появился. Органических соединений во мне нет. И все же я разумен. Я чувствую твое удивление. Ты многого не знаешь. Я знаю больше. О мире. О себе. О планете. И умею многое. Эти вулканы – я пробудил их, чтобы мое тело получило необходимые для жизни соединения. Океаны – я управляю их очертаниями, чтобы регулировать климат. Конечно, это длительный процесс, но я не тороплюсь. Ветры, дожди, снег – только когда я захочу. Все целесообразно на этой планете, все продуманно – и горную гряду, так поразившую тебя, воздвиг здесь я. Тебе знакомо понятие красоты. Так вот, этот мир красив… Но мне известен и космос. То, что ты называешь иными мирами. Я думал, что ты оттуда. Появление белковой жизни на Земле убьет меня.
– Почему? – спросил я.
– Ты прекрасно понимаешь, почему, – сказал голос, помедлив.
Способно ли было это… существо… испытывать страх? Было ли у него чувство самосохранения? Может, и нет, ведь прожив миллиард
