не сто, но наблюдали, конечно.
– Тогда зачем…
– Толя хочет отнаблюдать двойное линзирование, понимаешь?
– Нет, – честно признался я и посмотрел на часы: после звонка Толстолобову прошло полтора часа, мог бы уже и позвонить, если что… Значит, пока ничего?
– Двойное линзирование – это… Есть очень далекий квазар и расположен он точно за очень массивной спиральной галактикой.
– За галактикой? – повторил я, все уже поняв, но изображая неведение, пусть расскажет, а я послушаю, время пройдет…
– За, – сказала тетя Женя. – Но мы этот квазар видим, потому что галактика играет роль линзы. Ее поле тяжести изгибает лучи света от квазара и направляет их так, что мы с Земли можем их обнаружить. Галактика получается как бы в ореоле, и этот ореол – искривленные лучи света от квазара.
– Ага, – догадался я. – И эта парочка… ну, квазар с галактикой, оказались на пути Солнца как раз во время затмения.
– Редкий случай! – воскликнула тетя Женя. – Лучи света от квазара искривляются еще и в поле тяжести Солнца, понимаешь? Стоят две линзы: одна – галактика, другая – Солнце.
– Понимаю, – протянул я, понимая, на самом деле, лишь, что тема иссякает, и сейчас тетя Женя подумает…
– Твой знакомый что-то не звонит, – сказала она. – Может, ты ему сам позвонишь?
Я, собственно, так и собирался, но в это время затренькала мобила, номер, с которого звонили, был скрыт – наверняка Жора.
– Слушаю, – сказал я.
– Юра? – я не узнал голоса, все-таки мы два года не разговаривали. – Это Стас. Ты просил кое-что для тебя выяснить…
Стас Ламин, конечно. Два года назад он был простым опером, работал на земле, неужели так и остался в прежней должности? Наверно. Парень он исполнительный, но не более того. Похоже, Жора увидел вошедшего случайно в кабинет Ламина, подумал, что есть на кого скинуть…
– Да-да, – торопливо сказал я.
– Ну, слушай, – Стас то ли бумаги перелистывал, то ли деньги считал. Тетя Женя смотрела на меня во все глаза и пыталась по выражению моего лица догадаться о том, что мне говорили. – В Новосибирск твой Черепанов не вылетел – ни тем рейсом, понятно, ни следующими, там было еще два вчера и один сегодня утром.
– Так, – сказал я, чтобы поставить точку, иначе Стас начал бы расписывать, как ему удалось получить эту информацию.
– Вот, – протянул он и опять что-то перелистнул. – В больницы и морги я звонить не стал, ты это уже…
– Да-да, – сказал я. – Дальше.
– Вот, – повторил он. Черт, доберется он, наконец, до сути? Я же не его начальник, чтобы докладывать, глядя в листок. Почувствовав, должно быть, мое нетерпение, Стас сказал: – А полетел твой Черепанов в Питер, вот что. Из Шереметьева-первого. Рейсом семьсот двенадцать в шестнадцать сорок. Вчера, стало быть. Живой и здоровый.
