и сельхоза всегда были вместе.
Вот тогда я понял, что драка – это не бокс. Получил я прилично. Трещина левой челюсти и бланши под глазами. Неделю пришлось прогуливать занятия. Но, как ни странно, эта драка помогла мне решить в школе вопрос с физикой.
Казалось, где драка, а где серьёзный предмет? А всё ясно. Драку, точнее меня в ней, увидел наш преподаватель физики, который проживал в районе кинотеатра и в это время случайно оказался там. Через неделю, когда я пришёл в школу, на уроке он вызвал меня к доске и, повернувшись ко мне, чтобы класс не слышал, сняв очки, сказал: «Владимир, видел вас в драке. Впечатлило». А меня впечатлило то, что учитель впервые назвал меня по имени, а не по фамилии и на «вы». С предметом, как и с учителем, у меня до окончания школы проблем не было. И я, став старше, помог педагогу в решении спорного вопроса в его в районе. Прежде всего, надо быть благодарным и помнить добро, сделанное для тебя.
Девятый класс
В сентябре 1959 года в то время руководитель страны Н.С. Хрущёв побывал с официальным визитом в США. Вернувшись в страну, он все школы перевёл на одиннадцатилетнее обучение. И вот мы, пацаны из Ростокино, Северянки, попали в девятый «Б» класс новой школы. Ещё были девятый «А» и два десятых. Здесь уже существовали свои устои и лидеры. Но соперники вынуждены были признать наше лидерство.
Классным руководителем к нам определили преподавателя химии Нину Валентиновну. Она была женщиной решительной и вместе с директором, которая много лет проработала руководителем школы в военном городке, они решили сразу взять нас за рога и поставить на место. Мы же, то есть все пацаны нашего класса, постановили: в школу не ходить.
Шёл теплый первый месяц осени 1961 года. Мы, заранее договариваясь с пацанами Сельхоза, Мазутки, Северянки, собирались утром у школы и толпой шли на стадион играть в футбол. Иногда к нам приезжали ребята из Лосинки (в те годы – известный криминальный район Московской области). Хотелось бы отметить, что вызов наших родителей руководству школы успехов не принёс, так как у большинства не было отцов, которые в основном погибли на войне, а многие матери, и моя в том числе, сказали: «Вы взрослые. С учителями разбирайтесь сами. Не получится, идите учиться в школу рабочей молодёжи». Я лично был близок к этому, но не хотелось бросать такой замечательный коллектив (даже по прошествии многих лет помню все лица, фамилии и имена).
Ровно через неделю нашей забастовки директор и классный руководитель сдались, и мы начали ходить на уроки. Хочу заметить, в школе мы все вели себя хорошо, учителей уважали, подлянок им не делали и не позволяли делать их другим. Помог примирению нашему с директором и учителем химии математик Борис Иванович, он всю войну прошёл в артиллерии, был ранен и преподавал не только в нашей школе, но и в МИИТе. О подробностях его переговоров с нашим классным руководителем и администрацией школы нам стало известно позже. Учась в институте, мы часто приходили в гости к Борису Ивановичу, и в
