им нечем протереть салон автомобиля. Ни у одного из них не нашлось носового платка, поэтому Найджелу пришлось снять один носок. Пошел дождь, хотя в Лондоне, когда они выезжали, было совершенно сухо.
– Уже двадцать минут первого, – заметил Марти. – Мы ни за что не успеем. Лучше перенести это дело на среду.
– Ты, безмозглый кретин! – рявкнул Найджел. – Не выводи меня из себя, понял? Как мы перенесем это на среду? Где мы тогда возьмем машину? Просто рули дальше и не ной у меня над ухом все время, черт бы тебя побрал!
Узкие дороги между Колчестером и Чилдоном не способствовали езде на скорости семьдесят миль в час, но Марти, твердо держа руль руками, затянутыми в зеленые вязаные перчатки, все же ухитрился это сделать. Они поставили минивэн в переулке за банком, у самой каменной стены. Найджел вышел и подкрался к пролому в стене – и немедленно был вознагражден.
Мужчина средних лет, худощавый, но уже с наметившимся брюшком, с гладко прилизанными волосами, вышел из задней двери здания и сел в машину, стоящую во дворике.
Получасом ранее миссис Берроуз пришла в банк с чеком на двенадцать тысяч фунтов, выписанным на счет адвокатской фирмы. Она не объяснила его происхождение, но ее манера держаться была еще более высокомерной, чем обычно. Алан предположил, что это наследство, и посоветовал ей не класть эти деньги на депозит, а открыть новый счет по накопительной схеме банка «Энглиан-Виктория», приносящей более высокие проценты. Миссис Берроуз оскорбленно заявила, что не может решать подобные вопросы, не посоветовавшись с мужем. Она позвонит ему в офис и вернется в банк в два часа.
Мысль о том, что миссис Берроуз, живущая в огромном доме под Чилдоном, ездящая на автомобиле «Скимитар» и носящая норковую шубу, стала еще богаче, повергла Алана в такую депрессию, что он нарушил взятый им зарок и достал из сейфа три тысячи фунтов, пока Джойс была занята обсуждением цен на говядину с мистером Уолфордом. Странно было думать – и тем не менее эта мысль часто посещала Алана, – что это всего лишь бумажки с портретами королевы, покойного премьер-министра и знаменитой сестры милосердия. Но эти бумажки могли сделать так много, купить так много: счастье, свободу, покой и тишину. Он разорвал пополам одну банкноту с портретом Флоренс Найтингейл, просто чтобы ощутить, каково это, но потом пришлось склеивать ее прозрачным скотчем.
Он слышал, как ушел мистер Уолфорд. Теперь в банке больше никого не осталось, часы показывали без десяти час. Джойс вполне могла зайти в его кабинет, поэтому Алан убрал деньги в ящик стола и зашел в туалет, где стоял умывальник, – там можно было смыть с рук денежную грязь. Похоже, дождь только усилился, но Алан все равно собирался поехать на Чилдонский Выгон, где расцветали первые примулы и ветреницы.
Джойс прибирала свое рабочее место за кассой.
– Мистер Грумбридж, а правильно ли это? Мистер Уолфорд заполнил корешок квитанции и сделал копию для банка. Я никогда такого не замечала. Может, позвонить ему и сказать?..
Алан взглянул на корешок в платежной книжке.
– Нет,
