она.
Я отчаянно хотел оградить ее от всего этого, не дать ей узнать, что на самом деле произошло, но скрывать правду было еще хуже.
Она была самым сильным человеком из всех, кого я знал, но в то же время я понимал, насколько она уязвима. И это был жестокий удар для нее. Я злился, что не смог это предотвратить.
– Алая, послушай. Я сделаю все, чтобы защитить тебя. Я должен убедиться, что от того плаката не осталось и следа. Ты должна мне верить.
– Я не понимаю. От какого плаката?
Я стиснул зубы.
– Кто-то видел, как Джастин вешал в раздевалке плакат. На нем – твоя фотография в клубе, где мы познакомились, – мои руки сжались в кулаки. – На плакате есть надпись.
– Что там написано?
Я опустил взгляд и, скрипя зубами, слегка покачал головой.
– Скажи мне, Калеб, – настойчиво попросила она, я не сдержался и посмотрел на нее.
– Там был гребаный список… непристойных услуг, которые ты якобы оказываешь за определенную плату. Черт!
Когда увидел шок в ее глазах, мне захотелось закричать так, словно я сошел с ума. А когда шок сменился болью, мне захотелось еще раз избить Джастина до полусмерти. Я попытался обнять ее, но она меня оттолкнула.
– Не надо, – она сжала кулаки и опустила их на колени, пытаясь унять дрожь в руках.
– Прекрати, – я взял ее за плечи и повернул к себе. – Не прогоняй меня. Останься со мной. Здесь, – я поцеловал ее в губы, обхватив руками ее лицо. – Мне жаль, что так получилось. Прости меня, малыш.
Она кивнула.
– Послушай, – сказал я, – в раздевалке был всего один плакат, и, насколько знаю, только несколько человек из команды видели его.
Она покачала головой.
– Какие-то парни… они шли за мной, и один из них дал мне свой номер телефона. У меня сложилось впечатление, что они спрашивали меня… именно об этом.
– О чем спрашивали? Кто они? – я боролся с собой, пытаясь сдержать гнев. – Они что-то сделали с тобой?
– Нет. Нет, – ответила она, – они меня не трогали. Просто сказали кое-что. Я их не помню, Калеб. Это не важно. Джастину это с рук не сойдет, – она сделала глубокий вдох, а когда успокоилась, я увидел огонь в ее глазах.
Вот это моя девочка!
– Что мне нужно сделать? – спросила она. – Нужно подать жалобу в деканат, – внезапно ее глаза расширились. – Калеб! Что сказал декан? Тебя… отстранят? – я слышал беспокойство в ее голосе. Она больше волновалась за меня, чем о том, что с ней произошло.
– Нет, – хотя могли бы, но мама позвонила декану. Она была членом родительского комитета. Я терпеть не мог использовать свое имя, чтобы решить какие-то проблемы, тем более прибегая к помощи матери. Но в борьбе за Алую я намерен использовать даже запрещенные приемы. – Зато этого ублюдка отстранили и выгнали из команды, – добавил я. Лично я считал, что его вообще следует удалить с этой планеты. Однако я знал, как было важно для Джастина играть в баскетбольной команде. Это повышало статус, позволяло чувствовать свое превосходство. Джастин выпускался только через год, и ему будет нелегко
