Джеральд, санитар, пропитанный кровью этого человека, прижимает его к матрасу, но больше ничего не может сделать. Он бросает на Энни через плечо взгляд выпученных глаз.
– Ну и? Пробуй остановить кровь. Бегом!
Потеря крови серьезная: мужчина под весом Джеральда уже постепенно теряет сознание.
Кровь проступает сквозь повязки, краснеет, чернеет по краям. Энни не знает, что делать. Мечется и через миг вдруг замечает на полу чулки пациента. И начинает двигаться почти без раздумий: подхватывает один и затягивает вокруг бедра пациента, словно жгут – так туго, как только может. Второй – на шею, но так, чтобы не перекрыть дыхание. Энни разрывает простыню на полосы и обматывает ими его горло, словно мумию. Вот и все, что она успевает, прежде чем мужчина обмякает, и Джеральд наконец бросается к шкафу за нормальным жгутом и бинтами. Энни склоняется над лежащим без сознания мужчиной, продолжая удерживать жгуты, пока не вернется Джеральд.
И только теперь она понимает, что узнает лицо этого пациента. Она разговаривала с ним совсем недавно. Тот самый, с печальными глазами. Его жену зовут Мэйзи. До войны он был кровельщиком. И как теперь сможет работать с одной-то ногой? Так по лестницам не покарабкаешься. Что ему делать? Он сказал, что уже слишком стар для поисков новой профессии.
Хейзел возвращается с доктором. Они оба на миллисекунду искоса смотрят на Энни в окровавленной одежде – и бросаются к пациенту. Доктор выкрикивает приказы Хейзел и санитару; вокруг словно крушение поезда. Энни выползла из-под обломков; ее момент ушел, и она способна лишь оцепенело отойти в сторонку. Это все ее вина. Что-то упустила, когда говорила с ним? Энни не может не чувствовать, что должна была догадаться о его задумке лишить себя жизни. Должна была ощутить, как желание жить ускользает от него, словно нечто телесное, как перемена давления воздуха.
Каким-то чудом в коридоре Энни, безумно покачивающуюся, находит Вайолет Джессоп.
– Нельзя вот так стоять на виду вся в крови, – заявляет она так же бодро и деловито, как на «Титанике», как будто все это время они так и трудились бок о бок, а не расставались.
Вайолет берет ее под руку, и Энни, слабая и подавленная, почти не сопротивляется. После ряда проб и ошибок – Энни никак не может вспомнить дорогу к себе, несмотря на то что план палубы здесь точно такой же, как на «Титанике», – они находят нужную каюту. Вайолет устраивается на койке, пока Энни оттирает руки и лицо и переодевается обратно в сброшенное платье.
– Мне так жаль, что это случилось с тобой, и так скоро, – произносит Вайолет, встряхивая густые волосы Энни, словно может разом стряхнуть и тяжесть этого дня.
Она берет щетку, принимается расчесывать Энни. Та сидит на табуретке, будто школьница. Онемевшая.
– Хотела бы я сказать, что так случается не всегда, но вообще-то тут бывает нелегко. По словам врачей, они еще не видели ранений хуже. Это душераздирающе – то, что творится с этими беднягами.
– Я говорила с ним час назад.
– Не вини себя. – Вайолет начинает
