к девочке, а Чаннан при этом ясно дала понять, что у нее двое взрослых сыновей. Но Джулиана не могла представить, что Прити – дочь Эллиота. Эллиота и… Кто ее мать?
Она облизнула губы.
– Мистер Макбрайд был женат? В Индии?
Обменявшись с мужем взглядами, Чаннан ответила:
– Нет, не был.
Махиндар попытался заглушить ее слова, пронзительно заговорив на пенджаби. Чаннан так же энергично ответила ему, а потом повернулась к Джулиане.
– Сахиб не был женат на той леди, – сказала она. – Она была замужем за другим.
Джулиана стояла не дыша. Глаза начало жечь, сердце заныло от боли.
– Вы ничего не знали об этом? – несмело спросил Махиндар.
Чаннан быстро и решительно заговорила с ним на их родном языке, а Махиндар становился все более и более сконфуженным.
Леди не должна терять самообладания в присутствии слуг на кухне, напомнила себе Джулиана. Леди вообще нельзя находиться на кухне и ни под каким видом не переступать порог обитой зеленым сукном двери, которая отделяла служебные помещения от остального дома. И даже если они живут здесь жизнью, полностью лишенной комфорта, а зеленое сукно на двери превратилось в лохмотья, Джулиана все равно должна блюсти святость традиций.
Она уцепилась за эту мысль, вбитую в нее воспитанием, чтобы откровение Махиндара не подкосило ее.
– Вам это ни к чему знать, Махиндар, – сказала Джулиана. – Хэмиш, возьмите веник и соберите осколки.
Она двинулась прочь, растерев в порошок кусок фарфора от чашки, прилипший к ее каблуку.
Махиндар знал: Чаннан начнет его пилить. И будет пилить и пилить не переставая. У нее это очень хорошо получалось. Но делала она это только тогда, когда Махиндар заслуживал такого обращения. Что ж, надо было быть умнее.
Сахиб никогда не делал секрета из того, что Прити – его ребенок. Однако он так редко откровенничал с людьми, что большинство просто не понимало, что он удочерил ее. Все решили так же, как и хозяйка, что матерью Прити была служанка. Сам Махиндар никогда и ни с кем не заговаривал на эту тему, потому что они с Чаннан знали, как англичане относятся к полукровкам. И сахибу, и Прити будет проще жить, если люди ни о чем не узнают.
Но Махиндар предполагал, что хозяйка знает все. Сахиб много рассказывал про нее, говорил, что они дружат с детства, описывал ее как молодую леди, которой можно доверить все, что угодно.
Он собрался с духом, приготовившись к натиску со стороны сварливой женщины, но его не последовало. Чаннан просто повернулась к своему горшку и стала мешать в нем овощи.
– Знаю, знаю, – начал Махиндар на пенджаби. – Я круглый дурак.
– Я слова не сказала. – Жена даже не взглянула на него.
– Но ты все равно права. Просто я хочу, чтобы он был счастлив. Мне нужно, чтобы он был счастлив.
– То, что случилось с сахибом, не твоя вина. Я уже говорила тебе.
Махиндар вернулся к своим горшкам с пряностями, уныло отметив, что его
