имени… Конечно, оно не так знаменито, как ваше, но все равно известно многим. Гудвину придется изменить и имя, и фамилию.
Я уже достаточно пришел в себя, чтобы подать голос. Судя по всему, Вульф решил, что я, оказавшись застигнутым врасплох, начну протестовать и это даст ему возможность не спускаться с пьедестала, за что и получил щелчок по носу.
После взбучки, которую он устроил мне ночью, я почувствовал облегчение, услышав, что мой голос меня не подвел.
– Что касается фамилии и имени, мистер Джарелл, – заметьте, я обращался не к Вульфу, а к нему, – то, поскольку я могу надолго застрять у вас, мне придется взять кое-что из личных вещей, а они все помечены инициалами «А. Г.». Как насчет Абы Гольдштейна?
Джарелл окинул меня оценивающим взглядом и скривил губы.
– Не пойдет. Нет-нет, я ничего не имею против евреев, особенно тех, которым нужны наличные, только вы на еврея не похожи.
– Да, вы правы, фамилия должна соответствовать облику. Как насчет Адониса Гилфойла?
Джарелл засмеялся:
– Должен признать, мне тоже присуще чувство юмора, так что мы с вами, Гудвин, непременно поладим. Ну-ка я попробую. А – Ален? Хорошо. Г – Годфри? Нет, не то. Грин? А почему бы и нет? Ален Грин.
– О’кей. Не слишком оригинально, но сойдет. – Я встал. – На сборы у меня уйдет минут пятнадцать – двадцать, не больше.
– Арчи! Сядь!
На стороне Вульфа было большое преимущество. Он был владельцем этого особняка и всей обстановки в нем, за исключением моей спальни. Он был моим патроном и платил мне жалованье. Он весил чуть ли не на сотню больше моих ста семидесяти восьми фунтов. Кресло, с которого я только что встал, стоило сто тридцать девять долларов девяносто четыре цента. То, в котором восседал он, огромное, сделанное по спецзаказу, стоило шестьсот пятьдесят долларов. Мы оба были известными детективами, разница состояла лишь в том, что он был гением, а я – сыщиком-исполнителем. При помощи или даже без помощи Фрица Вульф мог быстро приготовить селезня в рисовом отваре по-нормандски. Я же был способен в лучшем случае на омлет. И наконец, в его оранжерее на крыше произрастало десять тысяч орхидей, у меня же на подоконнике – одна-единственная африканская фиалка, да и та чахлая. И так далее.
Но он просчитался, решив, что я первый взвою от такого предложения, и теперь сидел в глубокой луже.
– Вы что-то имеете против Алена Грина? – вежливо поинтересовался я у Вульфа.
– Ха! Я не давал тебе распоряжения соглашаться на предложение мистера Джарелла.
– Совершенно верно. Однако вы дали мне понять, что это лишь вопрос времени. Причем весьма недвусмысленно.
– Я бы хотел поговорить с тобой.
– Отлично, сэр. Начнем же. Итак, вы можете предложить что-нибудь лучше Алена Грина? Если нет, то наверняка мне пора получить от вас исчерпывающие инструкции, занести их в блокнот,
