и дело даже не в том, что они все умерли. Никто из моих родных не смог бы принять это наследство.
– А я при чем тут?
– Слишком мало времени, чтобы все объяснять, – он грустно улыбнулся, – ты во всем со временем разберешься. Но не сейчас. Сейчас мы не успеем. Просто прими мой дар. Пока этого будет достаточно.
– Пей чай, – настаивала Кристина, горячо дыша в ухо и сбивая с мысли.
Глеб смотрел и ждал, мрачный Богдан, расположившийся на последнем стуле, сидел рядом с психом и тоже смотрел не моргая. Это раздражало.
Я сделала три больших глотка, обожгла язык и решительно отставила чашку в сторону.
Кристина тут же отодвинулась, а псих заулыбался.
К своей чашке от так и не притронулся.
– Ну кому-нибудь из них завещайте, – я мотнула головой в сторону Константина, с момента моего появления в комнате так и сидевшего на подоконнике.
– Они не подходит. Никто из них, – терпеливо ответил старик.
– А почему я?
– Потому что ты единственная, кого я смог найти за последние сутки, – раздраженно влез в разговор Глеб, – у тебя есть… предрасположенность.
– Я вам кто, донор для пересадки что ли?
– Ты можешь о чем-нибудь кроме внутренних органов думать? – разозлился псих.
– Могу!
– О чем?
– До посадки на мой самолет осталось восемьдесят минут!
– Тяжело нам придется, – не без иронии протянул Богдан.
– Ничего мне от вас не надо, – вскочив на ноги, я пошатнулась. Мир закачался и утратил былую четкость, – ой-ёй.
– Наконец-то твой чай подействовал, – Глеб отставил чашку и поднялся.
– Рано, она не согласилась, – обеспокоенный голос Евгения Федоровича раздался где-то очень далеко.
– Сейчас она на все согласится, – угрожающе пообещал этот.
– Глеб, поаккуратнее, – кажется, это была Кристина.
– Время уходит, – огрызнулся он, – я это чувствую, ты нет?
– Вы мне чего подсыпали? – ноги подкосились, и если бы не Глеб, я бы упала. Возможно, даже ударилась бы о столик. Голова кружилась.
– Ты примешь дар, поняла меня? – чужие руки удерживали меня на весу, не давая упасть.
– Не буду.
– Или ты согласишься, – уха коснулось горячее дыхание, и мои волосы, собранные в позорный пучок, в ужасе зашевелились, – или я сделаю то, чего ты так боишься, и пущу тебя на органы, поняла?
Глеб говорил так, что не возникало даже сомнения в том, что он не врет. Органы мне были нужны все, даже почки лишней у меня не было, потому я кивнула.
– Слишком грубо, – в ушах начало пощелкивать, и определить, кому принадлежит голос, не получилось.
– Зато эффективно.
– Я, третий хранитель печати, сосуд магии и последний рубеж защиты, передаю свою силу, свои знания
