мне тоже, – усмехнувшись, сказала Ярдли. – По-моему, мужикам нет особого дела до того, как мы одеты.
Они пересекли улицу, и мужчина, стоявший перед казино, попытался уговорить их заглянуть внутрь ради халявной выпивки. Женщины вежливо отклонили его предложение, но он еще какое-то время шел следом за ними, прежде чем переключиться на другую жертву.
– Я люблю солнце и тепло, – сказала Ривер. – Когда мне было пять лет, родители перебрались в Аляску. Там зима длится десять месяцев, так что для меня везде, где солнце и песок, рай.
– Когда ты приехала сюда?
– В семнадцать. Я убежала из дома, не оглядываясь назад. Проехала автостопом через всю Канаду и очутилась в Сан-Франциско, в крохотной квартире вместе с поэтом. Я работала официанткой в двух местах, чтобы нас содержать, а он сидел дома и писал стихи – должна сказать, очень дерьмовые.
Она хихикнула, и Ярдли улыбнулась.
– Я посмотрела на твоего бывшего, – сказала Ривер. – Он был художником, правильно?
Ярдли с трудом сглотнула, потому что во рту у нее внезапно пересохло. Она уставилась себе под ноги.
– Извини! – спохватилась Ривер. – Мне надо вырвать язык.
– Нет, ты ни в чем не виновата. Просто я не привыкла говорить о нем. Он был художником, но, в отличие от твоего поэта, весьма успешным. – Ярдли проводила взглядом молодую парочку, которая прошла мимо, держась за руки, источая запах спиртного. – Когда мы познакомились, я была фотографом, и он всегда поддерживал меня. Уговаривал оставить все прочие занятия, потому что искусству нужно отдаться полностью, если хочешь чего-нибудь добиться. Нужно принести себя ему в жертву, чтобы создать что-то неповторимое.
– Ого! Глубокая мысль.
Ярдли кивнула. Они остановились на перекрестке рядом с «Дворцом цезарей»[9], наслаждаясь прохладой, веющей от фонтана.
– У него было потрясающее понимание жизни, я такого больше никогда не встречала. Он разбирался в людях и в их мотивациях так, что ему позавидовали бы лучшие психологи, с кем мне доводилось работать. Вот что делает его таким страшным. Он знает, кто мы такие. Благодаря этому сам мог стать кем угодно, но пожелал стать тем, кто есть. Никакого ужасного детства, никаких издевательств, никаких психических расстройств. Он сознательно выбрал стать чудовищем.
– Ты правда веришь в это? Что он сам сделал свой выбор? Не думаешь, что мы уже рождаемся такими, какими станем? Я хочу сказать, быть может, вселенная делает нас такими, какими хочет?
– Эдди убивал, потому что это доставляло ему наслаждение, – Ярдли покачала головой, – а не потому, что его рукой двигала вселенная. – Взглянув на статую Августа, она сказала: – Если ты ничего не имеешь против, я бы предпочла поговорить о чем-нибудь другом.
– Милая, я вовсе не собиралась тебя пытать. Честное слово. Извини.
– Всё в порядке. Просто… бывают дни, когда говорить об этом особенно тяжело.
Остановившись, Джессика тихо застонала,
Один из самых знаменитых развлекательных комплексов, а также один из крупнейших отелей мира.
