десяти часов вечера, – проговорил он, – попросить денег для покупки мопеда, он мне еще весной обещал дать. Но отец был не в себе, отказал мне. Да еще и кричать стал, ругаться, хотя повода я не давал, а потом вообще замахнулся и ударил меня ладонью по щеке. Ну, думаю, хватит, надо уходить. А когда он замахнулся во второй раз, я случайно поднял для защиты руку со сжатым кулаком, так он налетел на него своим носом, ударился сильно, и брызнула кровь. Потом я просто выбежал из дома и пошел к своему товарищу, который тоже живет на Нагатинской улице.
– А может быть, ты недоговариваешь чего-то, может быть, вы по-мужски подрались, а потом ты ненароком и придушил отца? – допытывался Кудрин.
– Да что вы? Я не убивал его и рассказал все, как было на самом деле, – захныкал Олег.
– А чей пижонский зонтик с белой ручкой мы нашли во дворе дома? – продолжал Женя.
– Да это мой зонтик, – ответил парень, – когда я пришел к отцу, дождя еще не было, и зонтик я бросил на тумбочку в прихожей. А когда уходил, просто забыл о нем и вспомнил только сейчас, когда вы напомнили мне о нем.
– Как показала гражданка Яровая из соседнего дома, вы часто ссорились с отцом, а вчера она видела, как ты вышел от отца возбужденным, – проговорил Кудрин.
– Да, характер у него сложный, – ответил Олег, – особенно нервничать он начал после смерти второй жены, хотя иногда мы с ним ладили, и он мне выделял деньги на покупку каких-нибудь вещей. Он иногда «взрывался» по всяким пустякам, на которые нормальный человек не обратил бы внимания, но я понимал, что так ведет себя неизлечимо больной человек, у которого обнаружили онкологическое заболевание.
Женя еще раз смерил взглядом сидящего напротив молодого парня: худощавое тело, тоненькие ручки, маленькие ладошки, испуганные детские глаза.
«Нет, – подумал он, – не верится, что этот хлюпик смог задушить такого борова, как его отец; скорее, было бы наоборот, но случилось так, как случилось…»
– А ты никого не видел, когда выходил вчера из дома отца, может быть, что-то тебя насторожило?
– Нет, никого не видел, – ответил парень.
– Пока ты побудешь здесь у нас до выяснения всех обстоятельств этого дела, как я вижу, алиби у тебя нет, поэтому ты будешь считаться задержанным по подозрению в убийстве Трошина Ивана Сергеевича, – подытожил Кудрин.
– Да не убивал я отца, – захныкал Олег и громко зарыдал.
– Это только подозрение, не более. Попей водички и успокойся, – сказал Женя и протянул ему стакан воды.
Когда дежурный офицер пришел за Олегом, чтобы отвести его в камеру, Кудрин попросил «откатать» его пальцы и сегодня же отправить эксперту-криминалисту в райотдел, а сам усталой походкой пошел во двор подышать свежим воздухом.
Выйдя из здания, он увидел, что из курилки валит сигаретный дым, а вокруг Ерихина стоят коллеги, которым он что-то рассказывает. Женя присоединился к ним и тоже прикурил сигарету.
– Представляете, мужики, – говорил Лев Алексеевич, – сегодня утром открываю газету, а там опять американского шпиона
