Или подумала…
Гордон Рамзи местного разлива с меланхоличным выражением лица дошинковывал последний зубчик и приступал к лимонам. Красиво жить не запретишь, подумала Фаина и собиралась отвернуться, но следующее действие Яна не могло не привлечь ее внимания.
Парень поднял нож на уровень глаз и осмотрел его, будто взглядом измерял остроту лезвия. Затем распахнул губы, желая провести по языку тупой стороной лезвия и избавиться от едкой чесночной эссенции.
В этот момент их взгляды пересеклись.
Фаине показалось, вот сейчас он точно порежется, и из приоткрытого рта хлынет гемоглобиновый соус, чтобы смешаться с чесноком и лимоном. Но ничего подобного не случилось. Ян со скучающим видом отвел пугающе зеленые глаза, затем медленно отложил нож и направился мыть увесистые толстокорые плоды.
Движения его рук и плеч так и кричали о некоем сдерживаемом порыве, действии или фразе. Фаина поймала себя на мысли, что ей стало легче, когда она перестала видеть нож в его руках. Но придавать особое значение этой мысли не стала.
«Самообладания ему не занимать. Интересно, сколько я уже торчу здесь в его аристократической компании? Держу пари, мое присутствие его нервирует, как и присутствие любого другого человека поблизости во время кулинарных изысканий. Хотя выглядит он вполне себе холодно. Только в движениях считывается легкое раздражение, и я могу это заметить. Стоит, наверное, уйти отсюда и дождаться, пока мой металлический друг свистнет, но когда еще выпадет возможность под невинным предлогом побывать в обществе умопомрачительно прекрасного куска мяса, а заодно и молодого мужчины, который его готовит?»
Фаина подошла к окну и стала ждать парового сигнала, а Ян как ни в чем не бывало возвратился к столу за ее спиной. Несмотря на давящую атмосферу, они блюли молчание так же ревностно, как монахи, давшие обет своему богу. К тому же им не о чем было разговаривать. Трудно представить себе такую тему, которая позволит общаться двум людям, стоящим по разные стороны пропасти.
Разве что оба они спрыгнут. Но в таком случае их беседа будет недолгой.
Вновь послышалось, будто прямо у затылка ухмыльнулся чей-то кривой рот в лимонном соке, но на этот раз девушка даже не стала оборачиваться. Черт с ним, пусть себе обхохочется. Ей часто кажутся посторонние звуки, особенно при подобной шумовой завесе. И все же, стоит заметить, в присутствии Яна с подсознанием творятся странные вещи. Зрение и слух тоже подводят, словно кто-то решил над ней поиздеваться. Голова начинает побаливать, и лезут в нее совершенно неприятные мысли.
Подоконник сверкал чистотой, хотя никому и в голову не пришло бы его помыть. Кроме того, кто кладет на него свои вещи. Показалось забавным, что Ян, оставаясь завидным говнюком, хотя бы не брезгует прибраться там, где хозяйничает, в отличие от других жильцов.
От обилия паров и специй в воздухе Фаине снова захотелось чихнуть, но, представив, как глупо это будет выглядеть,
