писаная красота не идет в сравнение со взглядами и характером. На Селезневе сегодня был дорогой строгий черный костюм с темным галстуком поверх белой рубашки, видимо его парадно-выходной вариант, поскольку та одежда, в которой он появлялся на работе, хоть и была недешевой, но выглядела не настолько представительно.
– Что вам нужно? Зачем вы пришли?
– Но это ведь вы так хотели меня видеть? Неразумно давать такие показания с вашей стороны, ваш муж этого точно не оценит.
– Я изменница и подозреваемая – моему мужу все равно, о чем он не замедлил мне сообщить. Потому замалчивать правду нет смысла, хоть Леснов и протестовал против моего решения. Я действительно была с ним в ту ночь и точно знаю, что он был дома. Эта пленка – запись ночи, когда Алекс попал в аварию.
– Не предложите мне кофе? – вдруг сказал Селезнев, косясь на все еще дымящийся кофейник.
– Предложу. – Ася подошла к столику и стала наливать кофе в чистую чашку. Селезнев подошел к окну и уставился на вид на море.
– На записи нет счетчика времени, так что пока есть только ваши слова и слова Леснова, гарантирующие вам обоим алиби, что не внушает доверия, учитывая ваши с ним отношения.
Ася поднесла ему блюдце с чашкой и протянула:
– Но есть же способ освобождения под залог при таких свидетельствах, или под подписку о невыезде?
– Возможно, – Давид Селезнев посмотрел на собеседницу.
Ася уставилась на него в ответ:
– Это намек? Считаете не очевидным, что ваша машина и ваша одежда далеки от зарплаты простого следователя?
– В этом, Анастасия Григорьевна мы с вами практически братья: кажется, это вы сбежали от богатого папочки куда подальше, и долгие годы даже скрывали свои успехи, дабы выскользнуть из-под влияния отца?
– О! Какие подробности моей личной жизни!
– Я тоже сбежал из семьи и от богатого папочки. А он считает, что имея все возможности в этой жизни, я поступаю, как идиот, потому что хочу честно заработать свое имя. Вот он из большой любви и старается меня поддержать, как может, а я просто не хочу расстраивать старика. Так что, я такой же мажор, как и вы. Разве что без воспитания и титула.
– Спасибо, что просветили, а то я уже стала неловко думать о вашей честнейшей персоне, – съязвила Анастасия.
Селезнев все так же смотрел на нее, не сводя глаз:
– Чего вы так смотрите? Берите ваш кофе, пожалуйста! Он остынет. – Селезнев медлил, и Ася демонстративно поставила чашку на подоконник. – Как хотите! – она, было, собиралась отойти и присесть на диван, но Давид удержал ее за руку.
– Анастасия… Григорьевна…, – его глаза будто прожигали насквозь, как два лазерных луча.
– Что вы…, – запнулась Ася.
– Какая же вы красивая, – тихо сказал он. На что Ася нахмурилась, но не вырвала руку. – Вы ведь очень красивая женщина, – Ася высвободила запястье, но при этом оказалась намного ближе к Селезневу и посмотрела
