в моем доме. И я как честный человек…
Ну, что можно сказать о лорде-чародее, кроме того, что он потрясающий любовник, если не отбивается, и что он «честный человек»? У меня вон в том мире тоже остался один честный…
Произошедшее следом от меня совершенно не зависимо.
А у него потрясающая реакция. Повезло мужику. Ведь все мои льдинки, острые и смертоносные, впитались в блестящую, пронзительно-синюю, как его глаза, сферу, что возникла мгновенно. Я же в замешательстве смотрела на розу. Белоснежную, прекрасную. Теперь жалкой тряпочкой упавшую на поднос, рассеченную осколками.
– Тори, – осторожно протянул Шон. – Понимаю твой гнев. Принимаю его. Этой ночью я повел себя не так, как должен поступать джентльмен. Это было возмутительно. Я не сдержался…
Зажмурилась. В сердце было пронзительно пусто. Что ж меня окружают только честные люди-человеки. Один бросает поэтому, другой – предлагает быть вместе… Кто там он? Герцог? Значит – герцогиней. И никому в голову не приходит… Ладно, никому дела нет до того, чего хочу я.
Может быть, это и правильно? В смысле чего-то хотеть и это получать? Потому что я впервые в жизни, именно этой ночью, делала только то, что хотела. Жаждала. Исступленно желала.
Любопытно как… Во всем, что не касалось личной жизни, я всегда так и поступала. И свернуть меня с пути, как и заставить делать то, чего я делать не собиралась – это же было просто невозможно. А вот в отношениях с мужчинами… И с самой собой в этих отношениях… Было просто не разобраться. Аккурат до этой ночи. А этот мужчина говорит какие-то глупости…
– Я понимаю твою растерянность и готов взять ответственность…
– И понести наказание, – вырвалось у меня. Ядовито и зло.
– Что? – замер Шон, прекратив, наконец, себя обличать. – Тори…
Потянулась к нему, закрыла ладонью его рот. Губы тут же коснулись меня, приласкав, разослав по телу целый сонм мурашек предвкушения. И он тут же отпрянул, вспомнив, должно быть любимое слово: «Нельзя». Вернее, попытался, но кто же его отпустил?
– Шон, послушай, – произнесла я.
Лорд-чародей, как заколдованный, уставился мне в глаза, прикусил ладонь. Тут же языком приласкал укус. Я утонула в его взгляде-океане. Сразу и бесповоротно. Миг – и вокруг меня бурлит желание. Раскинув руки, беззащитная и возбужденная, ощущала его жадные прикосновения, как единственно сейчас важное, необходимое. А слова… Вот зачем они? Только всё портят.
Одним движением Шон оказывается рядом. Невозможно близко. Простынь исчезла, как и его одежда. Губы легко касаются моей щеки, едва-едва дотрагиваются до губ, которые тут же загораются. Я тянусь к нему за лаской, за другим таким же глухим беспросветным одиночеством, в объятиях которого становится чуть теплее… И не так беспросветно…
От него веет силой и надежностью. И как же хочется защититься ими от его диковатого мира. Да и от своего тоже…
Сейчас ни я, ни он не закрываем глаза. Словно нам необходимо убедиться в том, что я – это я. А он – это он. Что
