висках бьётся императорское «Убирайся!», причём произнесённое тем самым тоном, который прежде с ума сводил от несправедливой обиды, выжигающей душу и оставляющей после себя ненависть, а теперь… Теперь вместо ненависти грудь распирает торжеством, опьянением победой!
«Моя!» – поёт всё внутри, когда он взлетает к ней и дыхание так и перехватывает от переполняющего ощущения чуда. Того самого, детского, чистого. Неповторимого.
«Моя! Моя!» – скандирует на все лады внутренний голос. Всё ещё не веря, будто стоит коснуться её – и она исчезнет, он протягивает руку и когда по пальцам его струится тепло, голова и вовсе идёт кругом от восторга.
Ха! А ведь теперь у него есть то, что просто дозарезу нужно всем его братьям! Как же он мечтал о подобном, когда был мальчишкой! Только почему сейчас сама мысль об этом повергает в бешенство?
«Моя!!!» – прикосновение, которое длилось, казалось, целую вечность, обрывается так жестоко и так внезапно, что грудь сдавливает железным кольцом.
И приходит следом осознание, трезвое и болезненное: ему и в самом деле плевать на то, что иномирянка с пламенем в волосах нужна его братьям.
Потому что она нужна ему самому.
…Прежде, чем оставить Искру одну, он рискнул снова взглянуть на неё. И снова оторопел. Какая же она, оказывается, юная. Девчонка совсем. Девчонка с ну очень соблазнительными формами…
«Кстати, были бы эти формы чуть менее соблазнительными, не повёлся бы на льстивые обещания Идола и искушение Звёздного Колодца, не дал бы обвести себя вокруг крыла, как последний болван! – не замедлил подгадить внутренний голос. – Эта девчонка – теперь вечное напоминание о твоей слабости. Глупости. Доверчивости, наконец! Тьфу, а не принц».
Голосу Фиар не ответил. А выходя из Вихря уже в собственной спальне, хмыкнул. Слабость, глупость, доверчивость, говорите?
Император о таком сыне, конечно, всю жизнь мечтал.
***
Чего он не ожидал – так это сложностей с иномирянкой. Это олицетворение его слабости и не думало радоваться открывшимся перспективам. Хуже того: вместо того, чтобы радоваться, она так и рвалась обратно, во дворец!
Затаив дыхание, спросил о братьях и, когда ответила, понял, что то были не сложности даже, а тьфу и растереть. Потому что главным оружием Искры оказалась её непредсказуемость. Напополам с противоречивостью.
С одной стороны, и к его облегчению, конечно, на вопрос о братьях Искра осталась спокойна.
С другой – тут же принялась выдумывать кучу поводов, лишь бы вернуться!
Прежде Фиару с подобным сталкиваться не доводилось.
Предвкушая общение с «трофеем», он ожидал, что это будет забавно. На деле всё шло не так, как предполагалось. Захотелось вдруг, чтобы она пожелала остаться сама. Чтобы засветилась как вчера, на приёме.
Засветилась только для него одного.
Вооружившись несгибаемым намерением заставить Искру светиться от счастья, он
