рядом с ней.
– Ори, не начинай, – тихо произнесла мама. Ее голос был подобен шелесту осенних листьев. Он стал каким-то тусклым и безжизненным. От былой жизнерадостности не осталось и следа. И так всегда после смерти папы. При нем она старалась держаться изо всех сил. Ведь она понимала, как он нуждался в нашей поддержке.
– Так не может дальше продолжаться, – покачала я головой. – Выгони его. Он не дает покоя ни тебе, ни нам. И сидит на твоей шее. И это постоянная вонь в доме…
– Он меня любит…
– Нет! – резко отдернула я ее. – Он любит только себя. А ты просто решила создать себе лишние проблемы, чтобы было легче пережить смерть папы. С этим ублюдком у тебя просто не остается время горевать. Вот и все. Но лучше бы ты убивалась горем по нему, чем портила себе жизнь рядом с этим монстром.
Мама закусила губу, но промолчала. Я была права, хоть мне и не нравилось отчитывать мать, как девочку. Это она должна была заниматься нашим воспитанием, не мы. После ухода папы мама всегда часто плакала, ничего не могла делать, не ела и буквально начала усыхать на глазах. Энтони вернул ее к жизни. Но какой ценой. Он просто добавил ей проблем, что в итоге у нее просто не было времени на горе. И видимо некогда было думать не только об отце, но и о своих детях. Этого мужика было слишком много в ее жизни.
– Что тут произошло? – раздался голос Питера, который вернулся с тренировки и зашел через кухонную дверь. Я многозначительно посмотрела на него, и он сразу все понял. Иногда складывалось впечатление, что мы могли понимать друг друга без слов. А многие даже полагали, что мы близнецы. Мы действительно были похожи. Оба с темными волосами, карими глазами, слегка вздернутыми носами и худощавым телосложением. Но Питер в отличие от меня с последним пунктом стал бороться. Он записался на курсы боевого искусства и теперь его тело выглядело намного лучше моего. Я бы тоже хотела иметь кубики на животе, вот только мне тяжело давались физические упражнения. Я страдала железодефицитной анемией, со всеми вытекающими из этого «бонусами»: быстрой утомляемостью, слабостью, сонливостью, шумом в ушах и головными болями. И это было весьма неприятно – порой чувствовать себя старухой в молодом теле.
Питер присоединился к нам, и мы быстро справились с поставленной задачей. После чего мать молча поднялась к себе в комнату. Она больше не произнесла ни слова. Ведь какой смысл спорить с нами, когда мы полностью правы на счет Энтони? И в глубине души она тоже это понимала.
– Когда-нибудь я убью его, – сухо произнес Питер. Он решил заниматься боевыми искусствами после того, как Энтони поднял на него руку. Поэтому я не думала, что Питер сейчас шутил. Он ненавидел нашего отчима так же сильно, как и я. Конечно, я не задумывалась о том, чтобы убить его. Но если бы он пьяным попал под автобус… горевать я бы точно не стала.
– Давай надеяться, что он просто сопьется, – произнесла я, понимая, что желать смерти другому человеку плохо. Он та еще тварь. Но разве мы вправе решать, жить ему
