шепнула я, с ужасом наблюдая, как муж достает из сумки огромный кипятильник.
Часть 8. Берег мой, покажись вдали…
– Идем уже, – сказал Гоша и дернул меня за руку. Купив билеты до Саратова, мы брели по улице в неизвестном направлении, не имея абсолютно никакой цели. До поезда оставалось десять часов.
– Я устала, – заканючила я. – Пить хочу и писать. И вообще, поезд вечером. Может отдохнем где-нибудь? Зря ты из гостиницы выписался.
– Ага, зря. А платить за сутки, это тебе как? Гуляй, давай. Когда еще Москву посмотришь?
– Да я насмотрелась уже. Ну, Гошенька, ну родной. Давай присядем, – Москва утомила меня, не привыкшую к большому городу, своей громадой, большим количеством людей и постоянным гулом.
– Ладно, – сдался супруг, уткнувшись взглядом в монументальный кинотеатр, выросший перед нами, словно из-под земли. – В кино пойдем. Я тоже что-то притомился.
О, смотри, «Обитель зла». Прям про квартиру нашу, – хохотнул муж и твердым шагом двинул в цитадель культурного развития.
– Не хочу боевик, – тут же заныла я.
– А чего же еще-то смотреть? – удивился Гоша. – Уж не мелодраму же?
– А мелодрама чем плоха?
– Думай, что говоришь, женщина, – хмыкнул благоверный, и я подчинилась авторитету галантного кавалера Гоши.
Билетерша скучала. Явно и откровенно. Окинув тоскливым взглядом брутального Гошу и растрепанную меня, она хмыкнула, блеснув золотой коронкой, и выдала нам билеты.
– Попкорн хочу и колу, – уставилась я на мужа просящими глазами.
– Куплю. Иди, пописай сначала, хотела же.
Гоша встретил меня возле входа в кинозал, улыбаясь от уха до уха. Под мышкой он держал двухлитровую бутылку колы и пакет кукурузных палочек.
– Тут магазин через дорогу, – пояснил он. – В кинотеатре покупать – сплошная антисанитария да и дороговизна жуткая.
– Но я хотела попкорн, – заныла я, в душе смиряясь с перспективой пить колу из горла.
– Да какая фиг разница. Кукуруза, она и в Африке кукуруза, – вызверился любящий муж и сунул мне в руки лакомство. – Нет бы спасибо сказала, что я о тебе позаботился. Все недовольна.
Зря Гоша говорил, что я не довольна. Я была до ушей рада. В зале было прохладно, кресла удобные. Даже кукурузные палочки оказались страшно вкусными, от души посыпанными сахарной пудрой.
– Бум, бах, – грохотал фильм, взрываясь и стреляя, и потому я расслабилась и пропустила момент, когда Гоша закрыл ясные глаза. Потому, услышав первые громовые раскаты храпа, я даже не сразу поняла, что это. Мила Йовович, взглянув с экрана бесподобными глазами, замерла в нерешительности. Грохотнул взрыв, заглушаемый моим мужем.
– Агрх, – старался Гоша.
– Бум, – грохотали взрывы.
– Во дает, – восхитился сидящий на заднем ряду парень.
– Хороший
