не понимая, что происходит и что им делать.
У мачты висел дирижабль – длинная емкость в пузырях, выпирающих между канатами, сзади еще две емкости-шара, закрепленные длинной горизонтальной штангой, под всем этим массивная деревянная гондола. Из узкой носовой части ее вверх торчала деревянная фигура панцирного волка в прыжке. На широкой корме поблескивал горб дизельного двигателя, над выхлопной трубой курился дымок. Из боковых емкостей торчали стержни, на концах медленно вращались небольшие воздушные винты. От носа и кормы к вбитым в землю скобам тянулись цепи, с борта свисала веревочная лестница.
Мы направились к дирижаблю. Лонгин остался внизу с пятью людьми, которые ощетинились стволами берданок, остальные гетманы во главе с девушкой полезли наверх.
– Капитан! – громко позвала она, и над бортом показалась голова в легком кожаном шлеме, какие часто носят небоходы. – Отбываем немедленно!
Он кивнул и выкрикнул приказ. Раздался лязг цепей.
– Ранен? – спросила у меня девушка, когда я оказался на плоской крыше гондолы – то есть на палубе, закрытой от ветра высоким бортовым ограждением, над которым торчали столбики с масляными лампами. Их накрывали стеклянные колпаки.
Я посмотрел вниз, потом назад – от просвета в ограде, за которым висела лестница, по палубе тянулась цепочка влажных, будто бы ржавых следов, оставшихся от подошвы правого сандалия.
– Просто царапина на ноге, – равнодушно сказал я.
«Триптих» тяжело качнулся. Со двора донесся крик – из-за барака к железной мачте спешили вооруженные гетманы во главе с Якубом. Комендант снова закричал, размахивая руками.
На палубу забрался воевода, за ним показались гетманы с берданками. Дирижабль стал взлетать. Мы прошли под аркой с наблюдательным гнездом, расположенным всего в нескольких локтях ниже центральной емкости, и остановились возле рулевой рубки. Девушка приблизилась к Лонгину, и старик что-то сказал ей.
– Занять оборону! – громко приказала она. – Если начнут стрелять со стен – огонь в ответ. Капитан!
Гетманы побежали к бронированным бортам, загремели лючки бойниц. Перед нами появился молодой мужчина в кожаных штанах, рубахе и шлеме.
– Летим обратно.
Капитан повернулся и крикнул:
– Стоять по местам, двигатель на полную! Пулеметчики к турелям!
– Воевода, – девушка глазами показала Лонгину на меня, – что с ним?
Старик впервые прямо посмотрел на меня. В глазах его застыла ледяная ненависть.
Двигатель набрал обороты, загудели воздушные винты вверху, и палуба снова качнулась.
– В трюм, в отдельную комнату на корме, – приказал воевода. – И пусть его раскуют, Лада. Я не хочу, чтобы у него были язвы на руках и ногах, когда начнется казнь. Он цел? Откуда эта кровь?
– Говорит, царапина на ноге.
– Царапина? – спросил у меня Лонгин.
Пожав плечами, я кивнул и отвернулся от него. По
