берданку в чугунную люльку, я схватился за борт, сделал несколько шагов по ходу движения и запрыгнул внутрь. Протянул руку Ладе:
– Держись.
Девушка побежала вдоль рельсов, я поймал ее кисть. Над головой прополз бункер. Край площадки был уже близко.
– Руку!
Снизу застучали выстрелы. Пули звонко рикошетили от емкости, ударялись в эстакаду.
Я схватил Ладу за вторую руку, и тут площадка закончилась. Пришлось перегнуться через борт.
Девушка повисла над проносящимся внизу каменистым дном ущелья. Вагонетка стала набирать скорость, камни под эстакадой сменились бурлящим потоком.
Глянув вниз, Лада вскинула голову, зажмурилась и что-то сказала, но шум ветра заглушил голос. Мы приближались к повороту, за которым ветка круто поднималась к заводу.
– Эй! – крикнул я. – Сейчас повернем, дальше вверх поедем! Я вытащу тебя. Только не коснись рельса. Кивни, если поняла!
Она кивнула. Вагонетка накренилась влево, достигнув поворота, Ладу прижало к покатой стенке, и я рванул девушку на себя.
Она перебросила одну ногу через борт. Под днищем скрежетнуло, я схватил Ладу за плечо и втащил внутрь. Мы присели на дно, тяжело дыша.
Вагонетка быстро катила по рельсам, белая полоса водопада осталась далеко справа. Потянулся рабочий квартал, потом жилой. На уступе возле ограждения собралась толпа, но глядели люди не в нашу сторону, а вверх. Некоторые махали руками.
– Что там? – я поднял голову.
Высоко над ущельем среди редких облаков плыл огромный тусклый круг с неровными краями. Платформа! Это же платформа, одна из тех, что иногда проплывают над горой Крым!
В следующий миг она заслонила солнце, и стало темнее.
– Как низко летит! – сказала Лада за моей спиной.
Потом все смолкло, и темная волна накрыла меня. Мир качнулся, уплыл куда-то… весь, кроме платформы в небе. Только теперь она летела не над Инкерманским ущельем.
Я уже не сидел в вагонетке – распластался на каменной глыбе, выставив голову за край. Тень от платформы легла на склон внизу, где в пятне некроза, далеко выступая из дыры между камней, застыл древний дирижабль. Таких я никогда не видел. Черный продолговатый корпус зарылся носом в склон, выпятив в небо широкий киль с воздушным винтом размером с гондолу «Каботажника». По сторонам от киля торчали горизонтальные рули. Гондолу видно было плохо, но казалось, она составляет с газовой емкостью единое целое.
Стояла ночь. Платформа зависла низко над землей, в днище ее что-то сдвинулось, и мерцающий луч протянулся книзу, накрыв ущелье с пятном некроза и дирижаблем. Я вытянул шею, чтобы видеть лучше…
Внизу грохнул выстрел. Меня толкнули в спину, и все померкло.
Я сидел в вагонетке, держась за голову и уставившись в чугунную стенку. Снова раздался выстрел, пуля ударила в рельс под вагонеткой.
– Кто в нас стреляет? – хрипло спросил я, потирая виски.
– Это Ефим следом едет.
Девушка сжалась
