Входи…
Конечно же, я была возмущена. И мне очень хотелось устроить ему сцену, наговорив кучу гадостей о его необязательности и чудовищном самомнении. Но желание мое так желанием и осталось. Уткнувшись носом в протянутый мне букетик, я поспешила на кухню. Пока доставала вазу, пока наливала в нее воду и пристраивала на кухонном столе, успела проглядеть тот момент, когда Аракелян отыскал в шкафу мою дорожную сумку.
– Куда-то собралась? – Улыбка его стала еще более напряженной. Или я снова придираюсь?..
– С чего ты решил? – Все мое внимание было сейчас сосредоточено на хрупких цветках, которые никак не хотели красиво устраиваться в узком горлышке вазы.
– Сумка твоя? – Сергей потряс в воздухе моей сумкой. – Твоя. Вещи в ней твои. К тому же ты долго не открывала, громыхала дверцами шкафа.
– И что с того? – Я и не думала сдавать позиций, вознамерившись к тому же возмутиться по поводу несанкционированного обыска.
– Решила сбежать? – Сумку Аракелян отшвырнул к кухонной двери, шагнул ко мне и взял за руки, прерывая мое самозабвенное занятие по составлению икебаны. – От кого, если не секрет?
Мне стоило огромных трудов не сказать ему правду. Хвала господу, хоть на это у меня хватило ума. А то совсем уже было собралась уткнуться в сильную грудь и расплакаться слезами облегчения от того, что и милый рядом, и постылый далеко. Но нет, не уткнулась и не расплакалась. Вместо этого с вызовом посмотрела в его удивительные темные глаза и нагло заявила:
– Секрет, знаешь! Еще вопросы имеются?
– Уйма. И ты мне на все должна непременно ответить.
По наглости он дал бы мне фору в сотню очков, потому что, невзирая на мой протест, обнял и поцеловал. Поцеловал со знанием дела, незаметно притиснув к кухонному столу и смело забравшись под широкую тунику.
– Прекрати, Аракелян! – возмутилась я, пытаясь убрать его руки со своей поясницы. – Считаешь нормой не звонить, не объявляться, а потом вот так по-хозяйски лезть мне под кофту?
– Ты же не против, Даш, чего выделываешься? Не поверю, что не скучала…
Звук его голоса кружил у самого уха, обволакивая, уговаривая, заставляя забывать обо всех моих обидах. Да и не хотелось мне вспоминать об этом, если честно. Значимость его присутствия рядом с собой не оценить могла только дура, а ею я уж точно не была. Поэтому и отвечала на его вопросы все больше утвердительно и противиться его смелости тоже перестала.
Где-то в глубине квартиры надрывался телефон, ему вторил мобильник, который я сунула во внутренний кармашек дорожной сумки. Надо полагать, кому-то я срочно понадобилась. И дело могло быть весьма важным, просто безотлагательным. Но разве это имело значение сейчас?
Аракелян с его чудовищным магнетизмом, завораживающим шепотом и гиперсексуальностью – вот что было главным сейчас.
Что-то падало со стола. Его фиалки, должно быть. Падало и разбивалось. Уже, наверное, моя ваза. Брызги воды на голые ступни, прохладная жесткость поверхности
