задвигала ящиками стола. – Все, кто может ехать, уже уехали, и, между прочим, гораздо дальше, чем предстоит тебе. Выедете пораньше, там вас уже будут ждать. Чем оперативнее сработаешь, тем быстрее вернешься. Никуда твой юбилей не денется. Вот радость какая: на год старше стала! Морщин только прибавится…
Что ей можно было объяснить – этой запрограммированной на собственный быт женщине?! Что могла она понять, кроме того, что на субботу у нее намечается грандиозная стирка, а погода, кажется, портится. И брюки ее мальчишек ни за что не просохнут к понедельнику…
Нет, Соня не станет ей ничего объяснять. Потому что Ребрикова все равно ничего не поймет. Между ее и Сониным понятием о счастье и домашнем уюте лежит целая пропасть.
– Слышишь, Перова, – устало окликнула ее начальница, когда Соня уже почти скрылась за дверью. – Ты это… Не переживай так шибко. Там быстро все делается. Если рано уедете, то вернешься раньше, чем рабочий день закончится. А я тебе доплату в этом месяце проведу, рублей четыреста. И командировочные получишь… Надо, Сонька, пойми.
Когда Ребрикова начинала говорить таким вот извиняющимся тоном, Соне Перовой всегда становилось неловко.
– Надо – значит, надо, – покорно кивнула Соня. – Вы мне только подробнее расскажите все и телефонами контактными снабдите, чтобы мне там не быть слепым котенком.
– А, ладно, это все ерунда по сравнению с мировой революцией, – беспечно махнула рукой Татьяна и некрасиво заткнула за уши выжженные химической завивкой пряди волос. – У нас впереди целая неделя. Будет еще время для подробного разговора. А сейчас – бегом в материальный отдел. Мне Самохин уже всю плешь проел с самого утра. Не стой столбом, Сонька! Бегом!..
Перова упорхнула из кабинета начальницы и уже через пять минут втаскивала в кабинет материального отдела бухгалтерии отремонтированный процессор.
– Наконец-то! – старший бухгалтер-ревизор Самохин Володя подскочил со своего места и колобком подкатился к Соне. – Давайте-ка сюда, дорогуша. Я сам его пристрою, где мне удобно. А вы уж потом подключите все свои провода…
Манипуляции с процессором заняли минут пять, не больше. Но и этого времени Соне хватило, чтобы почувствовать себя абсолютно раздетой, выпотрошенной и разложенной по полочкам.
Ох, как не любила она бывать в этом отделе! Единственный кабинет из двадцати трех, где она не любила бывать. А все из-за этой белокурой нимфы с томным скучающим взглядом, сидевшей по правую руку от Самохина. Все из-за нее! Единственная из пяти обитателей кабинета, под чьим взглядом Соне становилось нехорошо.
Кажется, ее звали Ольга. Точно, Ольга Ветрова. Перова однажды наткнулась в базе данных на ее личное дело. Она тогда как раз занималась компьютером в отделе кадров. Тот сбоил безбожно. Соне пришлось над ним изрядно попотеть. А потом еще полдня гонять его на предмет усвояемости вживленных деталей. Тогда-то ей и попалось на глаза личное дело Ольги Ветровой.
Ольге было тридцать пять
