ось мороженное. В кармане его школьного пиджачка лежало два десюнчика, как раз хватит на хрустящий вафельный стаканчик за девятнадцать копеек. Тетя Валя – продавщица, обязательно спросит: «Тебе с какой розочкой?». А Толик важно ответит: «С розовой». От предвкушения холодной сладости рот мальчика наполнился слюной. Какая же, все-таки, вкуснятина это мороженное.
К киоску выстроилась большая очередь, но это не смутило шестиклассника. «Подожду» решил Толик и пристроился за седенькой старушкой в красном платке в белый горошек. Чтобы скоротать время он принялся считать эти горошинки и так увлекся, что не сразу услышал справа от себя чей-то хрипловатый голос:
– Извини. Не подскажешь, куда лучше пойти учиться?
На него смотрели серые насмешливые глаза незнакомого старшеклассника.
– Что? – опешил Толик.
Старшеклассник, на вид ему было не меньше семнадцати, деловито развернул газету «Куда пойти учиться» и ловко отгородил ею Толика от остальной очереди.
– Никак не могу выбрать. – посетовал странный
Кулачков растерянно захлопал глазами, не зная, что ответить и вдруг услышал свистящий шепот:
– Дай двадцать копеек.
Ужас происходящего стал доходить до школьника. Глаза округлились.
– Ты не понял, с***ка? – старшеклассник улыбался. – Может мне в педагогический поступить? – громко спросил он.
Старушка в платке обернулась, одобрительно кивнула.
– Дай двадцать копеек, – с нарастающей угрозой прошептал грабитель.
Непослушной потной рукой Толик достал две десятикопеечные монетки и протянул парню. Тот ловким движением сграбастал деньги, аккуратно сложил газету и неторопливо побрел прочь.
Толик затравленно смотрел вслед белобрысому гаду, одетому в потертый джинсовый костюм и чувствовал, как на глаза наворачиваются слезы.
1979 год.
Вика была очень красивая. Толик добивался ее расположения целый год: дарил красивые открытки, баловал страшным дефицитом – иностранной жвачкой и выискивал для нее записи последних альбомов «Аббы».
Они шли по тихой темной аллее. Толик обнимал ее за талию, а Вика доверчиво склонила голову на его плечо. Мальчик наслаждался запахом ее волос и трепетал от неведомого доселе чувства, чувства огромного запредельного счастья. Ему хотелось петь, носить Вику на руках. А еще ему хотелось читать стихи. Один стих он сочинил вчера ночью. Сейчас самое время прочитать. Тишина. Волшебный свет луны. Чарующе красивое лицо девушки, размытое призрачным сиянием и его тихий, и печальный голос. Что еще нужно?
Толик откашлялся, но не произнес ни слова. Язык внезапно прирос к гортани, потому что появился ОН.
Белобрысый ничуть не изменился.
В слегка подрагивающем свете фонаря хорошо видны наглые серые глаза. Презрительная ухмылка на тонких губах. Все тот же джинсовый костюм, между прочим, не индийская подделка, а натуральный – трущийся.
Он словно призрак материализовался перед влюбленной парочкой. Хрипло скомандовал:
– Так, молодежь, быстро нарисовали по двадцать копеек!
Вика сдавленно ойкнула. А Толик дернулся как от удара. Дернулся и сник под взглядом холодных прищуренных глаз.
– По двадцать копеек, сосунки!
На Кулачкова накатила омерзительная слабость. Ноги стали ватными. Он смотрел в лицо негодяя и думал, что стоит ударить его коленкой в пах, потом ребром ладони по шее…
Видно, блондин угадал ход его мыслей, засмеялся.
– Ты что, мудило, перед телкой выкозюливаешь?
В живот Толика что-то уперлось. Скосив глаза, Кулачков увидел лезвие перочинного ножа. Небольшое, сантиметров семь. Но внутри что-то оборвалось, лоб покрылся испариной. Дрожащей рукой Кулачков извлек из кармана мятый рубль, протянул грабителю.
Тот хмыкнул, потрепал Толика по щеке:
– Хороший мальчик!
Больше Толик не встречался с Викой. Девушка звонила, но он просил родителей сказать, что его нет дома. Ему было стыдно. В школе он съехал на тройки, но сильно не расстроился, его больше волновали предстоящие спарринги. Каждый вечер он приходил в спортзал и остервенело молотил грушу, приговаривая: «Вот тебе двадцать копеек, с***ка! Вот тебе двадцать копеек, тварь!».
1982 год.
Они сидели втроем на лавочке в сквере. Толик, Вавула и Пашка Герин, которого за непомерно высокий рост в шутку называли Гномом.
– Менты,
