style="font-size:15px;"> Эфир осёкся.
Малик уже не улыбался, а пристально и серьёзно смотрел в глаза этому русоволосому весельчаку.
– Что? – повторил мужчина.
– Почему я должен начать с вашего города?
Русский промотал в голове ранее сказанное и, не найдя ничего двусмысленного, решил, что Малик действительно заинтересовался:
– Ну, это же фактически ворота в Азию, там даже есть отметка границы «Европа – Азия».
– И я должен туда ехать?!
– …Э-э-э… Не знаю, но я бы точно туда поехал, если бы приехал в Россию, у Урала свои история и красота, ничуть не уступающие Камчатке.
Малик потёр подбородок, затем шею.
– Спасибо вам за интересный рассказ, – Малик поднялся и взял свой чемодан. – Вообще меня зовут Малик, очень приятно, – он протянул мужчине руку, тот недоуменно взял её:
– Алексей.
– До свидания.
– А вы куда? В кафе? Так пойдёмте вместе!
– Нет, я в кассы.
– Зачем?!
– Посмотрю, что ещё на сегодня есть. Всего доброго!
Малик спешно зашагал на выход из зала ожидания.
«Зря я, наверно, так активно среагировал на этого русского, – думал он, пока искал кассы. – Может быть, из-за напряжения и неизвестности всё сейчас кажется важным и значимым».
Подойдя к первой стойке какой-то авиакомпании, он спросил:
– Вы продаёте билеты?
– Да, какое направление Вас интересует?
– Екатеринбург. Я правильно произнёс? Вы летаете до Екатеринбурга?
– Да, минуту. Прямо сейчас идет регистрация на рейс Хабаровск – Екатеринбург, с пересадкой в Москве. Прибытие в пять тридцать утра по местному времени. Свободные места есть. Полетите?
– Да.
И вот Малик сидел на кованой лавке города гор и недр и ковырял носком ботинка местную тротуарную плитку. Кончался третий день, а он по – прежнему не чувствовал ничего, кроме, пожалуй, какого-то опустошения, будто он был выпитым бокалом, из которого в этот город медленно испаряется ещё оставшаяся на стенках влага.
«А если это просто Хаос. Всё с самого начала. Как спустя столько лет я должен был распознать позыв, отличить его от всеобщего Хаоса, который уже вовсю скручивается и набирает мощь. Как?!» – разговаривал сам с собой Малик.
Он посмотрел на закат, небо ещё дымилось, обещая потухнуть не скоро. Шуршание летящего вдоль обочины целлофанового пакета отвлекло Малика. Вдруг перед его глазами возник другой закат, который был в его жизни много лет назад. Он поджигал не асфальт, не тротуарную плитку и извёстку домов, а борт, палубы и мачты корабля, отчего пахло смолой и морской солью, пропитавшей палубные доски, шорох моря о борт усиливал бесконечность той морской тишины.
Опустошение. Да, оно тоже было – опустошение изнутри, граничащее с каким-то
