стараясь придать этой мысли обиженно-саркастический оттенок, но получилось слабо. Вчера, весь остаток дня, они общались только по необходимости, сдержанно и вежливо. Но вот сейчас обида её улетучилась без следа. Виктории даже казалось странным: за что она так напустилась на своего верного друга? Ведь было всё так хорошо! Они бежали по песку, у кромки воды, держась за руки, как брат и сестра, как в её сне. Потом он напомнил ей поручика из фильма – высокий, гибкий, красивый, по колено в воде… Неужели она, как Марютка, может из-за идеологических разногласий оттолкнуть его? Не убить, конечно, но отстраниться, стать чужой?.. А ведь она, каждый раз, когда видела этот фильм – раза три, наверное, – испытывала жгучее неприятие: зачем, зачем Марютка его убивает! И тоскливую боль оттого, что не исправить, не изменить этот конец. Она даже сердилась на автора, Бориса Лавренёва, – мог ведь по-другому написать! Так неужели сейчас, оказавшись в подобной ситуации, она сама подтверждает логику событий: по-другому быть не могло! Различия идеологические, сословные, национальные, расовые – любые! – выше любви?..
Её лицо обдувал ветерок, и девушка так, краем сознания, отметила, что дуновение не жаркое, а тёплое и свежее одновременно. Да, погода явно менялась. Будет ли дождь? А, может, гроза или ураган?… Но мысли тут же вновь вернулись к её спутнику. Тони, такой надёжный, предупредительный, внимательный, ласковый, деликатный, весёлый, добрый… Господи, можно ещё много сказать о нём хорошего! У Виктории даже слёзы на глаза навернулись от нежности. Они уже столько дней на острове одни, а Тони никогда не пытался этим воспользоваться, даже не намекал на возможность близких отношений. Если обнимал её за плечи, то чтобы согреть или успокоить. Если брал за руки, то чтобы помочь. А ведь она ему нравится, это совсем не трудно заметить! И он мужчина традиционной ориентации, в этом она тоже не ошибается. А вот же – не пользуется положением, боится её оскорбить, обидеть.
А она? Она ведь уже давно не девочка. Но это её физическое состояние никогда не довлело над Викторией. Близость – это такое объёмное… – нет, необъятное! – понятие. Только дураки понимают его тупо и однозначно. Ей всегда были нужны, в первую очередь, соединение сердечных ритмов, душевных порывов, счастье от совпадения мыслей, пристрастий. Только тогда соединение тел становилось настоящим слиянием, настоящей близостью… Впрочем, она всегда ошибалась. Только поначалу ей казалось – вот она, настоящая любовь, настоящая близость! А потом… Даже вспоминать противно. Однако воспоминания пришли сами собой, и она не отстранила их от себя…
Подружка детства, Линка-Виталинка, уже с пятнадцати лет хороводила с парнями. Весёлая, пухленькая, по-детски наивная и по-женски кокетливая, она как магнитом тянула к себе и мальчишек-ровесников, и ребят постарше. Вечерами во дворе, на скамейке, где сидели она и Вика, клубилась стайка кавалеров. И все вокруг Лины, хотя Вика была и на год старше, и по-настоящему красивее. Но, как сказал один парень:
– Ты недотрога и зануда. А Линочка классная!
Что верно, то верно: Лина всегда
